Возмездие

И, казалось бы – думаю я стройно и логично, только вот что-то озаботило Мидаса настолько, что сам он в мгновение ока стал замкнутым, отрешенным, злым.

- Что случилось? – осмелилась я нарушить вязкую тишину.

- Ничего такого, что я не смог бы пережить, - насмешливо протянул Третий, но насмешливость эта оказалась такой фальшивой, что не обманула бы и ребенка.

- И все же? – дернула плечом, силясь понять, что на самом деле происходит.

- Скажи-ка мне, девочка, на что ты, в самом деле, готова пойти ради заветных адресов? – Третий недобро прищурился, а у меня по коже дрожь пошла.

- О чем ты?

- Я тут подумал, и понял, что условия сделки были несколько примитивными, их нужно подкорректировать.

- Не понимаю, - я сглотнула предательский ком, что стал в горле. – Ты хочешь поменять условия? С чего бы?

- Говорю же, слушай внимательнее, - жестко усмехнулся Третий. – Как далеко ты готова зайти? Если, например я пожелаю небольшой услуги в дополнение к остальному, откажешь?

- Ты можешь объясниться? – резче, чем хотелось, спросила я, и шагнула к столу, за которым сидел Третий.

Он поднялся внезапно, бесшумно отодвинув стул, и вдруг оказался рядом. Одним незаметным движением намотал мои волосы на кулак, запрокинул голову, приблизился – нос к носу.

- Говорю, что условия меняются, - очень медленно заговорил, смотря в глаза.

В его зрачках плескалась злость, и как мне с перепугу показалось, боль.

- Я не дам тебе адреса, пока ты не согласишься на небольшое дополнение, - перевел взгляд на мои губы, а я пошевелилась, силясь вырваться из захвата.

Стоит ли говорить, что тщетно.

- На что именно? – пересохшие губы не слушались.

Кружилась голова.

Я не смогла бы сказать, что пугало больше – внезапное изменение в планах или искорки сумасшествия в глазах Третьего.

- На убийство, - ответил Третий и отпустил меня.

От внезапной свободы я покачнулась, но на ногах устояла.

- Это смешно, - жестко сказала в ответ. – Я и так сделаю это.

- Я говорю об убийстве другого человека – не одного из тех придурков.

- Кого же? – разговор явственно смахивал на горячечный бред, но таким уж был.

Третий усмехнулся. Жестоко, непримиримо. Стало ясно, что задумал он что-то каверзное, неприятное. Перемена в его поведении пугала до чертиков. Особенно настораживало то, что я не знала причины этих перемен.

Он снова оказался рядом - высокий, сильный, гибкий, он возвышался надо мной на добрую голову, нависал, почти угрожая.

Я снова облизала губы - мысли почему-то унеслись куда-то далеко, в неправильную сторону.

- Ты убьешь своего бывшего мужа, - сказав это, Мидас впился взглядом в мое лицо.

Я же опешила.

- Ты спятил, - ответила спустя время, когда удалось собраться с мыслями.

- Повторяешься, слышал уже как-то.

- Зачем это нужно? – я, в самом деле, не понимала. – Какой-то бред!

- Я всё сказал. Или так, или никак. Решай, а если условия претят – выметайся отсюда, и больше не мелькай перед глазами. В конце концов, моя доброта не безгранична, - что он имел в виду, я так и не поняла. Разволновалась из-за новых условий, а еще из-за личины Третьего - был ли он в тот момент настоящим, или то была одна из его многочисленных масок?

Третий вышел из комнаты, не бросив напоследок в мою сторону и взгляда, а я вдруг ощутила, что стены сжимаются. Чувство было новым, странным, отчего стала задыхаться – и что послужило причиной приступа, тоже было не ясно. Слишком много вокруг темных пятен - в отчаянии подумала я, распахивая входную дверь.

Почти скатилась с крыльца, перегнувшись через резные перила, задышала часто, а когда чуть полегчало, отправилась куда глаза глядят.

Мороз инеем серебрил волосы, но я не чувствовала холода - во мне клокотала обида.

Было непонятно - какого черта на Третьего нашло? Надумал менять условия – мало того, что на пустом месте, так еще на такие идиотские дополнения! Кто вообще делает так?

Словом, объективностью и ясностью мышления в тот миг я похвастать не могла (как и здравым смыслом). Забрела в лес, и в волнении расхаживая, вытоптала дорожку, хоть снега сперва было почти по колено.

Не знаю, сколько времени прошло, когда я надумала возвращаться. По пути к домику, увидела знакомую фигуру – Третий шел навстречу, светя фонариком под ноги. Во рту сигарета, волосы взлохмачены, лицо бледное, куртка нараспашку.

Увидел меня, остановился.

Приблизилась, а Третий вдруг самым обидным образом схватил меня за ухо, как какую-то малявку.

- Ты, что, идиотка чертова, совсем из ума выжила? – заорал, дыхнув в лицо дымом, и потянул меня к дому как на буксире. - В двадцатиградусный мороз в одних тапках, без куртки, - он затащил меня в дом, не давая возможности и рта раскрыть.

Беспрерывно матерился, больно толкал в спину.

И пока он говорил и злился, я вдруг поняла, что отошла - от обиды, от дурацких эмоций.

- Не знаю, что нашло на тебя, но если это так важно, я могу, - щеки начали гореть, отнюдь не от стыда, а от тепла, что защипало кожу похлеще мороза.

Навалилась такая тяжесть, будто небо на плечи упало, по недоразумению перепутав меня с Атлантом. Наверное, от тяжести и разморившего тепла, заплетался язык, и говорила я невнятно.