Возмездие

«Неужели только по старости покой положен? Ведь мы такие же люди, как все, и нервов у нас со всеми поровну. А сколько этих нервов я оставлю сегодня вот здесь, в избе этого палача? И завтра в Вильно? И потом там — в Париже… Одна эта поездка к Савинкову потребует столько сил души, сколько другой за всю жизнь не израсходует…»

Федоров понимал, что такие мысли никак не укрепляют его волю, но отмахнуться от них не мог.

Хозяин хутора сообщил по начальству о прибытии Мухина, и утром за ним на бричке приехал польский пограничник. Он доставил Федорова на приграничную железнодорожную станцию и помог сесть в поезд.

В Вильно его встретил на вокзале сам капитан Секунда. На этот раз капитан был очень осторожен в своих требованиях — ему, видимо, сказали, чтобы он не лез напролом. А Федоров, наоборот, был теперь заметно покладистее.

— Вы прошлый раз просили помочь вам… как это у вас там называется?.. внедрить, что ли, ваших агентов. Я не напутал? — небрежно спросил Федоров.

— Да, да, в штаб Западного фронта, — подсказал Секунда. Эту просьбу он пересылал Шешене с Зекуновым.

— Плохие мы вам помощники — вот забыл даже куда, — сказал Федоров и добавил доверительно: — Все в порядке. Можете передать своим людям вот этот адрес, пароль и фамилию… — Федоров извлек из-за обшлага брюк смятый комочек бумаги, отдал его капитану и долго вытирал руки носовым платком.

— Это замечательно, замечательно! — повторял капитан Секунда. — Я вижу, это писал пан Шешеня?

— А кто ж еще?

— А что у вас в чемодане?

— Хотите проверить? — усмехнулся Федоров.

— О нет, пан Мухин! — поднял руки капитан Секунда — никак он не может приспособиться к этому типу. — Просто я очень жадный человек.

Федоров молча встал из-за стола, открыл чемодан и вынул из него два объемистых пакета.

— Это вам от Шешени и Зекунова…

Капитан Секунда отложил пакеты в сторону.

— Когда вы собираетесь в Варшаву?

— Хотелось бы сегодня же.

— Все будет обеспечено. А сейчас вас проведут в отель, где вы сможете пообедать и отдохнуть до поезда…

На другой день утром Федоров был уже в Варшаве, на квартире Философова. Они сидели за столом, который был завален образцами подпольных изданий «ЛД», привезенных Федоровым для показа и консультации…

В Москве при обсуждении хода операции было обращено внимание на то, что Философов и Шевченко подолгу остаются вне игры, а значит, и вне чекистского контроля, меж тем оба они чрезвычайно опасны. Кроме того, нельзя было превращать их только в порученцев для связи с Савинковым. Для начала было решено — учитывая, что Философов является редактором газеты и директором издательства, попросить его проконсультировать подпольные издания «ЛД»…

В течение недели три сотрудника контрразведки во главе с Демиденко подбирали из изъятых при обысках наиболее слабые антисоветские брошюрки и листовки. Эта макулатура сейчас и лежала на столе между Философовым и Федоровым. Каждую брошюрку и листовку Философов внимательно осматривал и прочитывал.

— Вы располагаете полиграфической техникой лучшей, чем мы, — говорил Философов, глядя поверх раскрытой брошюры на Федорова.

— Не удивительно, Дмитрий Владимирович, — отвечал Федоров. — Нас обслуживает одна из лучших московских типографий, ее директор — наш верный человек. Мы спокойно могли бы печатать там и вашу газету, — с улыбкой добавил он.

Философов начинает критиковать изданные «ЛД» материалы. А Федоров в это время думал: очень хорошо, что Философову придумана эта деятельность, он горд сейчас своей ролью критика и учителя и, значит, менее бдителен. Федоров слушал Философова поначалу серьезно, затем на лице его стала блуждать улыбка, и, наконец, он несколько смущенно рассмеялся. Философов замолчал, смотря на него с недоумением и чуть обиженно.

— Ей-же-ей, смешно получилось, — сказал Федоров. — Я сам тащил эту тяжесть и, выходит, на свою голову.

— Почему? — не понял Философов.

— Так я же являюсь главным сочинителем всего этого.

Теперь рассмеялся и Философов.

— Простите великодушно, но я этого не знал.

— Извиняться незачем. Всегда лучше знать правду, а не ее вариант, причесанный вежливостью, — сказал Федоров.

Философов покровительственно заметил:

— Но масштаб вашей издательской деятельности вызывает уважение.

Федоров помолчал, словно обдумывая, говорить или не говорить; потом тряхнул головой:

— Но если опять же обратиться к непричесанной правде, у меня такое впечатление, что все эти наши издания — стрельба холостыми. Мы не знаем — как, а кроме того, мы боимся все это широко распространять.

Федоров замолчал, вопросительно глядя на Философова.