Возмездие

– Идемте, – сопровождающая, не считая нужным представиться, развернулась спиной и решительно двинулась вперёд.

Камински медленно и торжественно потащился следом, будто пассажирский лайнер за ледоколом,  прокладывающим путь среди льдов.

Город встретил промозглым ледяным воздухом и мелким, как пыль, дождём. Камински запахнул синюю стеганную куртку, что бы защитить от холода тонкую шею. С детства он склонен был к простудам и во взрослом возрасте старался беречься – избегал сквозняков, держал ноги в тепле и никогда не пренебрегал шарфом. Сейчас он свешивался из сумки, клетчатым, дрожащим на ветру, шерстяным языком. Герхардт было схватил его, что бы набросить на шею, но тут же ремень сумки пополз по скользкой ткани куртки и пришлось, оставить шарф, чтобы вернуть сумку на место. А провожатая, эта невоспитанная девица в едкой кофте, уверенно и быстро двигалась по огромной парковке, ни разу не оглянувшись на своего подопечного. Камински находил это также оскорбительным. Конце-концов, такие как он редкость! Его нужно всячески беречь, а не относиться наплевательски!

Девушка остановилась у чёрного неприметного автомобиля. Что-то очень демократичное, на сколько заметил Камински. Вроде "Кia". Детальнее он не разобрал, потому что во рту появился неприятный привкус жженого сахара и стало душно, словно вместо промозглой улицы, он оказался заперт в банку.

Камински беспомощно огляделся вокруг (словно кому-то было под силу остановить это), навалился грудью на авто, пачкая куртку о заляпанный грязью борт, царапал непослушными длинными пальцами дверцу, не желая, что бы приступ свалил его в слякоть асфальта.

Сознание отъезжало медленно, неторопливым паровозом на ретро-вокзале. Ноги стали ватными, глаза заволокла мутная сероватая пелена, звуки города исчезли и остался только пульсирующий глухой звук бьющегося сердца.

– Герхард, – глухо, как из трубы, позвал голос и мутная пелена сгустилась, соткавшись в грузный силуэт, на котором поступили сначала голубые, как у всех в роду Камински, глаза, потом мясистый с горбинкой нос, тонкие губы и волевой подбородок с ямкой.

– Дядя Эсмералд, – узнал Герхард. Мысленно взмолившись "Только не он! Это же как минимум минут двадцать,  только наставлений для наследников, а я должен тут лежать в грязи в своих единственных брюках!"

Дядя досадливо нахмурился, словно услышав мысли племянника.

– Ты всегда был невоспитанным, – прогудел он обиженно. – А я ведь пришёл сказать, что тот, кого ты ищешь, снова вышел на кровавую жатву. Поторопись, Герхард! Времени мало!.. Хотя, какое это имеет значение, если беспокоиться только о сухих штанах!

Эсмералд исчез. Кажется, что если бы была возможность, он хлопнул бы дверью.

Камински открыл глаза. Он лежал на заднем сидении автомобиля. Одна дверца была открыта и его тонкие ноги  в элегантных коричневых туфлях, нелепо торчали на улицу. Брючины задрались показывая миру носки цвета бордо и кусочек бледной, покрытой курчавыми рыжеватыми волосами, ноги.

Камински простонал. Как не любил он эти приступы!

– Вы как? Гер? – девушка повернулась к нему с водительского сиденья и протянула термос. – Хотите чаю?

Камински наградил ее укоризненным взглядом, поправил на носу съехавшие очки, втащил промокшие ноги в салон и захлопнул дверь.

– Мы можем ехать? – хмуро спросил он.

– Да, – кивнула девушка. Глаза у неё были тёмные и казались на бледном лице неприятными. Впрочем, после приступов Камински все казалось неприятным. Хотелось в горячую ванну, стакан тёплого вина и длинный сон на свежей постели. Почти никогда он не мог восстановиться в тех условиях, о каких мечталось.

– Вам сказали? – он пытался устроиться поудобнее на заднем сидении. Откинулся назад, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил узел галстука. – Я не живу в гостиницах.

– Конечно, – фыркнула девушка, поворачивая ключи в замке зажигания. – Вы не живёте в гостиницах, питаетесь домашней едой и требуете постоянного нахождения рядом молчаливого компаньона. Будем знакомы – Евгения Баженова. Ваша нянька на ближайшие дни.

Камински вспыхнул от этого пренебрежительного тона и взглянул в зеркало заднего вида, рассчитывая поймать взгляд девушки и поставить её на место, но замер, увидев свое отражение – рыжеватые волосы торчали в стороны, очки в тяжёлой оправе съехали на бок, а на бледных щеках белели клочки пропитанной капельками крови, туалетной бумаги, котрую он приклеил ещё дома, после утреннего бритья и, очевидно, забыв снять. Пять часов в таком виде! В самых людных местах! Камински густо покраснел и принялся тереть лицо, сдирая белые клочки. Какой же нелепый вид он имел!

Какой идиот!

Глава 4.