Возмездие

    Павел Иванович, главного врача городской больницы, профессора Беляева Андрея Андреевича, торговца Егорова Захара Спиридоновича, остальных подберите по нашим досье. Если убийца не будет найден к двенадцати часам 5 марта, заложников мы казним…» И так далее. Листовку немедленно отпечатать и расклеить до вечера. Второе. Завтра же поместить в газетах города, немецкой и русской, некролог: «Вчера бандиты злодейски убили из-за угла офицера германской армии, преданного сына своей отчизны, обер-лейтеианта Отто Зигфрида Цвюнше». Выражение скорби и все такое по форме… Парикмахерскую перетрясти всю до волоска и пылинки, установить всех, кто там был в момент прихода Цвюнше, с кем он там встречался раньше, и тщательно их проверить.

    Между тем обер-лейтенант Цвюнше еще шел по улице. Неожиданно около тротуара остановилась легковая машина. Двое в штатском вышли из нее. Цвюнше получил удар сзади по голове, в следующую секунду его втащили в машину, и она уехала. Редкие прохожие даже не успели понять, в чем дело.

    Другая машина с гестаповцами, одетыми в штатское, подъехала к магазину «Стессель и сын».

    Захар увидел, как трое решительно вошли в магазин, как мгновенно подтянулся и напрягся сыщик, узнавший своих…

    Трое двинулись напрямик через толпу к прилавку, за которым стоял Захар. Сомнений у него больше не было: это за ним. Захар вынул из-за оклада иконы, постоянно лежавшей у него под прилавком, наган. Он стоял и, казалось, совершенно спокойно ждал приближения гестаповцев. Но когда они подошли почти вплотную к прилавку, Захар неожиданно обрушил на них стеллаж с иконами. Тяжелые доски с грохотом падали на гестаповцев. В магазине началась паника.

    Захар, воспользовавшись суматохой, бросился к окну. Сыщик выстрелил в него, но промахнулся. Выбив ногой стекло, Захар обернулся и двумя выстрелами уложил сыщика и одного из приехавших… Затем выпрыгнул из окна в переулок. Он добежал почти до угла, когда его настигли пули гестаповцев.

    Вольф спустился в подвал гестапо, где находились камеры-одиночки для заключенных, узкие как гробы, и просторные комнаты пыток. В сопровождении своего адъютанта и здорового верзилы гестаповца с ключами от камер Вольф переходил от двери к двери, заглядывая в глазок.

    Отец Павел стоял у стены неподвижно, с закрытыми глазами и что-то шептал неслышно. Возможно, молился…

    Профессор Беляев нервно ходил по камере взад-вперед, потирая большие красивые руки хирурга…

    Вольф вошел в просторную комнату, посреди которой на стуле сидел человек спиной к двери. Это был Цвюнше.

    Вольф подошел вплотную, нагнулся.

    — Где пленка? Скажите — и мы надолго забудем о вашем существовании… Проглотил? Уничтожил? Передал? Кому?

    — Это недоразумение, — сказал Цвюнше. — Я ничего не знаю.

    — Я все знаю! — в лицо ему крикнул Вольф. — Вся твоя агентура здесь: и поп, и врач, и торговец иконами — все! А если не все, остальные здесь скоро будут. Даже Млынский.

    — Я никого не знаю…

    — Вы, наверное, не понимаете своего положения, а?..

    Вот, смотрите! — Он развернул газетный листок с портретом Цвюнше в траурной рамке. — Это завтрашний номер. Вы ведь уже мертвец!.. Я давно слежу за вами. Вы передали русским сведения о квадрате 27. Вы сняли план операции «Бисмарк». Я знаю — вы!.. Где пленка?

    Цвюнше молча отвернулся…

    — Что же… — вздохнул Вольф. — Мне жаль вас, Цвюнше…

    Командующий фронтом генерал-полковник Ермолаев жил при штабе, занимая две небольшие комнаты.

    Генерал, одетый по-домашнему, в мягких бурках и свитере, поверх которого на плечи был накинут китель, ходил по гостиной от двери к столу и обратно, думал. У стола задержался, разворошил рукой несколько фотографий, лежавших в раскрытой папке. Это были фотокопии схем и немецких штабных карт различного масштаба. Одну из фотографий — со знакомыми очертаниями квадрата 27 — взял, подержал немного и снова бросил поверх остальных.

    На осторожный стук в дверь Ермолаев обернулся.

    — Войдите!

    В дверях появилась ладная фигура начальника разведуправления фронта генерала Елисеева.

    — По вашему приказанию прибыл, товарищ командующий. — В руках у него была наготове папка с материалами для доклада.

    — Проходи, Федор Федорович, садись, — пригласил Ермолаев. — Бумаги отложи пока. — Он взял у Елисеева папку. — Ты смотри, как складно выходит: и план операции «Бисмарк», и приказ о перегруппировке войск — все святые тайны наступления Хорна! У нас все есть! Как начальник разведки фронта, ты можешь гордиться своей работой, но, согласись, не слишком ли густо и гладко?

    — Не так уж гладко… Простите, товарищ командующий, но, выполняя это задание, погиб один из лучших наших товарищей, немецкий антифашист Цвюнше, арестованы и подвергнуты жесточайшим пыткам подпольщики… Дорогой ценой нам достались сведения об этом проклятом квадрате…

    — Да… — Ермолаев вздохнул. — Я знаю, что сведения о плане «Бисмарк» достались нам дорого, но ошибка в оценке этих сведений может стать намного дороже, генерал Елисеев.

    Елисеев выпрямился.

    — Так точно, товарищ командующий! Мы принимаем все меры…