Возмездие графа дона Хулиана

«Христианский рыцарь в основном паладин, защитник какого-нибудь дела, он борется против обид и притеснений, ездит по белу свету, подчиняя всю свою жизнь безусловным и абсолютным высшим ценностям.

Христианский рыцарь мужествен, бесстрашен. Боится он только Бога и самого себя. Жизнь ведет по твердому, прямому и гладкому пути, в чем ему помогают спокойная уверенность в себе, бесстрашная и чистая душа.

Христианский рыцарь, поскольку он рыцарь и христианин, понимает смерть как аврору, а не как закат; он далек от того, чтобы страшиться ее, и с радостью ее встретит, ибо видит в ней вступление в вечную жизнь.

Христианский рыцарь ощущает в душе своей такое пылкое стремление к вечной жизни, что ждет не дождется окончания своего земного пути. В отличие от тех, кто уповает на бесконечность как на долгое течение той жизни, которой положен предел, христианский рыцарь готов одним прыжком попасть в лоно божьей благодати».

с пыльных полок на тебя смотрят четыре столетия упадка кастильской словесности : книга валится у тебя из рук, и ты несешь ее обратно на полку, предварительно заправив мухами, ставишь на место : библиотеку пора закрывать : привратник подтягивает гири часов и, искоса глянув на тебя, подавляет зевок

поспеши, Хулиан : тебе надо познакомиться с таким прекрасным рыцарем

ты идешь по улочкам мертвого города, который навечно облагорожен в строках, написанных чистейшим, серьезным и неторопливым слогом в творении кого-нибудь из чудотворцев и пророков, чудесным образом появившихся на свет в вашей стране в благословенном 1898 году : в этом лабиринте улочек ты без труда найдешь резиденцию идеального христианского рыцаря и вволю наговоришься с ним : обыкновенный каменный дом с подъездом, пожелтевшим от мочи и от помета стрижей, на лету поющих о радости жить вне истории

через массивную дверь ты войдешь в кухню деревенского типа с почерневшим вытяжным раструбом над очагом, крыло которого уставлено жалкой утварью : свет поступает из маленькой балконной двери : отогрев закоченевшие на холоде руки, зайдешь в комнату : толстая циновка из испанского дрока, топчан, ночной столик и крепкий сундук времен Трастáмара[145]

в плетеном кресле из высохшего тростника какой-то мужчина спокойно читает стихи Кальдерона и Феникса : его худое суровое лицо отражает торжественное величие иссушенных солнцем пейзажей : но угадывается и свежесть родника, бьющего из скалистых недр