Возмездие за безумие

– Так значит, всё же вы жалеете девочку? – Понять, что происходит с женщиной, казалось сейчас той необходимостью, которая позволит определить полярность его, следователя, взглядов. «Кто тут жертва? Кто преступник? Буйная сила или тихий сап явились разрушителями сердец и умов? Ведь убивать можно и словом. В криминальной практике встречалось, что на вид сильные и видные умирали от рук, казалось бы, слабых и незаметных».

– Да. Вы можете счесть меня малахольной или дурой, но после её вопроса: «вы не откажитесь от меня», мне все стало понятно. Много лет ей вкладывали в голову весь тот кошмар, который разрушал её личность. Равнодушие, ненависть и эгоизм породили желчного, циничного, ненавидящего всё и всех ребёнка, желающего избавиться даже от родины, – в голосе женщины была горечь. Теперь пришла очередь Красавцева удивиться. Указав на лавочку неподалёку, всё же она так устала за эти дни, Лена пошла к ней, пересказывая планы Полин по иммиграции в Испанию.

Следователь, который ещё минуту назад считал, что его роль – роль психоаналитика, удивлённо поднял бровь. Планы девочки, укокошившей всех вокруг себя, разрушившей все основы, оказывается, носили упорядоченный характер. И это уже пахло преднамеренностью, а не банальной нестабильностью детской психики.

– Елена Витальевна, – Красавцев вдруг подумал, что Иванова немного поехала головой, – А вы уверены, что всё правильно поняли?

Женщина сразу поняла сомнения следователя и грустно усмехнулась:

– Вы не верите мне? Конечно, разве в такое может поверить нормальный человек? Но тогда я должна показать вам деньги, которые лежат в нашем шкафу. Хотите? Следователь кивнул. Лена, молча, встала и, сохраняя полное молчание, пошла домой. Там, также молча, она провела мужчину до шкафа с деньгами. Увидев их, Красавцев покачал головой:

– Признаюсь вам, впервые я не знаю, как теперь быть. – Мужчина казался расстроенным чем-то. Лена пожалела его: усталый вид, худой, лицо со следами плохого сна. «А может быть, он голоден?» – глянув на часы, Лена только сейчас догадалась, что мужчина пришёл на встречу с ней во время обеденного перерыва и предложила:

– Вы не откажетесь пообедать со мною? – Понимая, что он может отказаться от простого предложения о еде, Лена схитрила. – Пожалуйста. Одной совсем не хочется. Дождавшись ответа, Иванова полезла в холодильник за щавелевым борщом. А потом украдкой, довольная, наблюдала, как Красавцев наворачивал разогретый суп. Одну тарелку, затем другую. И чесночные гренки, намазанные мягким козлиным сыром. А потом ещё кусок пирога с чаем. Еда осталась с выходных, Полин ела мало, Лена – плохо. С момента гибели Игоря, это был первый мужчина, что ел у неё, и Ивановой стало приятно, что она смогла кому-то доставить удовольствие своей стряпнёй. Но наслаждаться бытовой сценой мешала свербящая мысль. Дождавшись, пока Василий Николаевич окончательно насытится, Лена осторожно спросила:

– Скажите, после всего, что вы узнали, вы хотите всё свалить на ребёнка?

Красавцев отрицательно покачал головой, вытащил пачку сигарет из портфеля, с которым пришёл, спросил, может ли пройти на балкон. Иванова не терпела дым, но поговорить сейчас было важнее, чем свежий воздух, отчего Лена повела следователя на балкон, выходящий во двор. С этой стороны солнца никогда не было, и даже в самый жаркий полдень тут было свежее, чем во всей квартире. Она встала в соседний проём открытых ставень, всем видом давая понять, что ждёт ответа более полного. Затянувшись сигаретой, Красавцев заговорил:

– Нет. У меня нет никаких оснований наказывать Полин. К сожалению, ваши рассказы – не доказательство её вины. И вообще, чем больше я рассуждаю обо всём происшедшем, тем больше прихожу к выводу, что роль девочки в каждой смерти – плод её детского воображения.

– Я вас не понимаю. Значит, вы не считаете Полин виновной во всех смертях?

– Тут всё гораздо глубже, Елена Витальевна. Тут налицо не просто разрушение личности, а разрушение основ, создающих её. Честно говоря, кроме сострадания я ничего к этой девочке не испытываю. Заразившись амбициями взрослых, она тоже решила, что имеет сверхчеловеческие способности. Что ей можно и простительно решать, кому и как умереть. Опасная тенденция. Опасная тем, что реши эта девочка рассказать свою историю друзьям, не исключено, что её возведут в ранг всемогущей. Идеалы современной молодёжи, сами знаете, какие.

– Но ведь она виновна, она, безусловно, виновна в случившемся хотя бы потому, что от неё исходил негативный посыл погибшим. Она сама призналась в этом.

– Частично виновной я могу её признать, безусловно. Но, вспомните, вы сами говорили про то, как легко порой переделывать историю под себя, напомнил он. Теперь Лена не сразу догадалась:

– Вы о чём?

– Я о том, что Полин не просто рассказывала вам историю, она пыталась вас убедить в своей исключительности.

– Разве?

– Безусловно.

– А зачем? – от возбуждённости Иванова не обращала внимания на дым. Красавцев, рассуждая, совсем ушёл в свои мысли и говорил, как самому себе: