Возмездие за безумие

Иванова ненавидела себя за слабость, которую позволила себе в мыслях насчёт возможности переехать в Европу. Речь об этом в тот вечер, 15 августа, так больше и не нашла продолжения. Сражённая подробностями о смертях Сюзанны и особенно Гали, Лена попросила Полин остановиться. Ей было о чём поразмыслить. В том числе и про Европу. Но уже на следующее утро, в понедельник, 16 августа, Иванова ужаснулась этому предложению. Куда и зачем ехать? В их положении это похоже не на переезд, а на бегство. Но вот только от себя-то не убежишь.

Съездив на кладбище – к могилам Гали и Сюзанны, с их смерти прошло уже пять месяцев, потом на другое – к Игорю и Виктору, Лена вернулась домой и в растерянности бродила по квартире. Полин уже не было, уехала с раннего утра в детский дом. Про планы девочки Иванова не спросила: придёт, не придёт на следующие выходные. Как-то получилось так, что теперь она была ей в тягость. Поэтому, когда она увидела девочку на пороге в следующую субботу, не обрадовалась ей, но и не выгнала. Пригласила войти, покормила, а потом ушла.

Затем, всякий раз, когда Полин куда-то уходила, Лена чувствовала облегчение. Присутствие рядом ребёнка, так или иначе причастного к нескольким смертям, было наказанием. Не раз Иванова пожалела, что так быстро согласилась на удочерение Полин. Но разве же она тогда знала, что и как было? А с другой стороны, если девочка решила с ней поделиться всем этим, значит, она доверяла ей, ей и больше никому. Значит, действительно, кроме как ей, некому было приютить эту озлобившуюся девочку. «Может, она тоже послана мне как испытание, как наказание за то, что я стояла рядом, но ничего не предприняла для предотвращения каждой из этих смертей. За это Господь посылает искушение, огромными деньгами вместе с этой девочкой». Погружённая в свои мысли, Лена вдруг оглянулась, показалось, что она говорит вслух, а кто-то стоит рядом и слушает. И впервые с момента обнаружения денег, захотелось проверить, а есть ли они у Полин на самом деле, или только привиделись ей. Осторожно, как вор, словно и не была хозяйкой, Лена прошла к входной двери, вставила в замок ключ, с тем, чтобы дверь нельзя было отпереть извне, затем пошла в зал. Предостережения были напрасными, но Иванову они заверили. Дрожащими руками она достала из шкафа коробку с обувью, перетянутую резинкой и рюкзачок Полин, в прошлый раз часть денег была в нём, открыла сначала рюкзак. Деньги лежали тремя пачками по пятьдесят тысяч. Лена вдруг отчётливо увидела галерею вернисажа в момент экспозиции картины Гали в феврале, лица людей, пришедших на выставку, лица знакомых, собравшихся поздравить Ухову. Красивое красно-чёрное платье Гали, её радостный вид, злые глаза Виктора, счастливые – Сюзанны, которая не переставала поздравлять подругу и хвалить её. «Лицемерка, – подумала Лена теперь, – Какая же она была лицемерка. Ужасно подумать!».

Потом всплыло лицо Кирилла – довольное, лоснящееся, Веры, которая не скрывала своего пренебрежения к собравшемуся бомонду и торопила мать вернуться домой. И наконец, Полин – тихо сидящей у стеклянной стены выставочного зала, и пронзительно глядящей на всех. Про то, что взгляд девочки был не просто любопытным, а именно изучающим, Лена подумала только теперь, и в силу открывшихся обстоятельств. Тогда же Полин казалась ей затравленной, забытой всеми малышкой, нашедшей себе укромное место в углу и опиравшейся на рюкзачок за спиной. Так она сидела в начале экспозиции и почти не сменила позу в конце её, когда пропажа денег уже обнаружилась, и они, как оказалось, были в этом самом рюкзачке. Когда вот только маленькая девочка успела и сумела украсть деньги из сейфа Кирилла – вопрос. И зачем? Только ли потому, что хотела сделать больно всем взрослым, которых так откровенно презирала? А может, таким был её протест против творчества Гали, ушедшей в картину целиком и забывшей, что у неё есть младшая дочь. Маленькая живая душа, постоянно ждущая тепла и любви, и не получающая ни того, ни другого, день ото дня, ожесточаясь всё больше.

Именно это отсутствие любви к ребёнку – повседневной, внушающей ему доверие, что он на этом свете не один, что есть, кому его защищать, именно это превратило Полин в безжалостного человека. Именно теперь ей, Лене Ивановой, выпала роль постепенно оживить эту душу. Аккуратно, так, чтобы её не заподозрили в обыске, Лена поставила рюкзачок на место. Так же аккуратно открыла коробку, убедилась, что деньги в ней не мираж, и сунула её обратно на полку. Закрыла шкаф. Села на диван, опустила руки, осмотрелась.