Возмездие за безумие

На то, что их брак может распасться, Иванова никому не жалилась. Игорь удивился тому спокойствию, с каким жена объявила ему, что далее терпеть его выходки с казино не намерена. Зная Лену, можно было предположить, что второго предупреждения не будет. То самое чувство справедливости, развитое в жене по максимуму, не позволяло Иванову надеяться на то, что его продолжат жалеть, или у него будет новая возможность исправиться. Вернувшись в сентябре с Чёрного моря, Игорь сходил в церковь, причастился, покаялся и дал себе слово никогда больше не то чтобы посещать Казино, даже думать об игре.

Три осенних месяца не потребовали особого труда для выполнения данного обещания. Иванов впрягся в работу как вол, сумел за два с половиной месяца восстановить проигранную в августе сумму в пять тысяч долларов. Он шёл на работе на риск, подписывая самые невероятные контракты клиентов, профессионально играл ва-банк, требуя повышенных ставок за свои услуги, шутил с огнём, не проводя по бухгалтерии месячные заработки всей фирмы. Как следствие, в середине ноября, когда Ухов попросил в займы именно такую сумму, Иванов знал, что сможет её одолжить, потому что она у него была. А потом?… А потом случилась кража в доме Уховых, и у Вити не осталось никакой надежды купить квартиры. Про то, что друг поменял своё решение и собирался вложить деньги от выручки за проданный бизнес в однокомнатную квартиру в центре, а не в две строящиеся в соседней автономии, как планировал ранее, Игорь не знал. Виктор, на котором наручниками висел шантаж Веры, про это молчал. Вот почему Игорь очень удивился, узнав от Лены, что украденные деньги предназначались на квартиру для Юли. Иванов, понимая, в каком состоянии пребывает теперь Виктор, всё же собирался поговорить с соседом, попытаться хотя бы нащупать подводные камни размышлений Ухова. Но тут на рабочий стол Игоря лег странный коричневый конверт без адреса, но на его имя.

Было одиннадцатое декабря. На улице после недели похолодания наступила оттепель. Солнце светило в окна кабинета директора компании «Юридическая помощь от Иванова». Игорь спросил у секретарши, откуда конверт, и узнал, что его бросили в наружный почтовый ящик фирмы. Пожав плечами, и не подозревая, что может быть в конверте, Игорь прощупал его. Содержимое было плотным и ровным, как у фотоснимков. Иванов взял ножик, предназначенный для вскрытия корреспонденции, медленно надрезал конверт по верхнему борту и заглянул вовнутрь. Он не ошибся. Ему действительно прислали фотографии. Те самые. С черноморского пляжа.

Ничего не понимая, Иванов ощутил только одно: как кровь прихлынула к лицу, и дышать стало моментально трудно. Его сосед Ухов, единственный человек, которому Иванов доверял и считал его другом, оказался извращенцем, способным поднять руку на самое дорогое – ребёнка. Но всё же, Виктор Виктором. Хуже другое. Дочь, в порядочность, почти святость, которой Игорь верил беспрекословно, оказалась тоже не на высоте, ибо спокойно позволяла развратнику Ухову себя лапать.

Глава 29. «Спасибо тебе, Сюзанночка. Что бы я без тебя делала?..»

Фамилия Сюзанны была Козлова. Она приобрела её в браке и менять не собиралась, так как родилась в армянской семье, со всеми вытекающими из этого последствиями для жизни в обществе, постепенно превратившемся после распада СССР из многонационального в ультранациональное. Где принадлежность к другим конфессиям стала признаком чуждой идеологии, где другие языки, кроме основного государственного, вышли за рамки толерантности, а на внешности людей с нетипичной для местного населения физикой косили взгляды и поджимали губы. Галя, впервые услышав фамилию подруги, посмотрела на неё протяжно. При столь эффектном имени и с претензией на импозантность, обычная русская фамилия словно принижала имидж женщины.

– А почему ты не возьмёшь обратно свою девичью? – в словах Уховой была определённая логика, казалось, что может быть примитивнее «Козловой». Но когда Сюзанна на ухо объяснила подруге то, о чём та спрашивала, Галя оторопело отстранилась и покачала головой с пониманием, – Да, уж лучше оставить всё, как есть.