Возьми меня замуж

Моя надежда на трусость нападавших растаяла как дым, их можно было назвать мерзавцами, негодяями, кем угодно, но только не трусами. Они жили войной и были готовы к смерти. Голодная стая диких зверей умеющая действовать коллективно и расчетливо. Моя же защитница оказалась слишком эмоциональна, ее удары были впечатляющими, но не достигали цели и требовали много сил. Цель «гиен» становилась все ясней и ясней. Измотать Веронею постоянными наскоками с разных сторон и когда «лев» обессилит — добить.

В тот момент, когда я это поняла, до меня дошло, что они не так уж и далеки от цели. Моя защитница уже тяжело дышала и из пары царапин тонкими струйками текла кровь, а не один из противников не был повержен. Ее удары были хороши против тяжелой брони, и бесполезны против юрких «гиен».

Кажется, — скользнула пугающая мысль, — лучший клинок дома Огня оказалась излишне самонадеянна и недооценила противника. Холодной судорогой сжалось сердце. Беда! Надо шугануть их огнем и бежать к лошадям, в голове зароились идеи спасения. Или нарисовать между нами пропасть? Может пустить горный поток? Мой взгляд заметался в поисках брошенных Веронеей лошадей.

В этот момент я вдруг обнаружила, что у нашей трагедии есть зритель. Мужчина лет сорока с чудовищным шрамом во все лицо сидел на камне с другой стороны улицы и с интересом наблюдал за происходящим. Жуткий след рубящего удара удивительным образом проходил через все лицо, минуя глаза, нос и рот, словно его нанес пластический хирург одержимый идеей разрушения. Вытянув длинные ноги, обутые в грязные высокие сапоги, он небрежно перебирал нефритовые четки. Потертый кожаный панцирь на выбритой голове, черный платок, длинный меч в простых деревянных ножнах. Казалось бы, самый обычный вид для здешних мест, но было в нем что-то, что притягивало взгляд, и это был вовсе не шрам. Наши глаза встретились, и тогда я поняла, в ярких голубых глазах незнакомца, на фоне уродливой маски лица плясала задорно-веселая искорка.

Вот черт, — прокатилось искренне удивление, — всегда думала, что только собаки могут улыбаться одними глазами.

Человек напротив, словно прочитав мои мысли, продемонстрировал настоящий смех на неподвижно застывшем лице. Несмотря на крики, ругань и лязганье железа у моего уха, продолжаю играть с незнакомцем в гляделки. Перестав смеяться, мужчина чуть наклонил голову, и я четко прочитала немой вопрос.

— Помочь?

Бесовские искорки вновь заплясали в его глазах. Ему было весело. Я разозлилась. Тебе здесь что, деревенские танцульки, на его глазах людей убивают, а он веселится. Ничего смешного не вижу, кинула ему в ответ гневный взгляд. Взял бы да помог, а не задавал дурацких вопросов.

После моей отповеди губы незнакомца чуть-чуть дрогнули, и ужасный шрам багровой, уродливой полосой заходил на его лице, то ли улыбка, то ли жуткий оскал. Затем мужчина кивнул и поднялся, на мгновение его голубые глаза превратились в серую неподвижную сталь, а в руке заиграл длинный обоюдоострый клинок. Не произнося ни слова, он словно тень обрушился на мародеров. В этот момент я по-настоящему поняла смысл выражения «разить как молния». Меч незнакомца двигался с такой скоростью, что я не могла за ним уследить. Несколько секунд боя и три человека остались корчиться на земле, истекая кровью. После такого всем понадобилась пауза.

Одноглазый с тремя оставшимися бойцами отступил на пару шагов, все еще не в силах поверить в происходящее. Веронея, переводя дух, подвинулась поближе ко мне. Все были в шоке, кроме незнакомца, тот сверкнув дьявольской улыбкой произнес.

— Ну что, господа, расходимся или повеселимся еще?

В представлениях о веселье они видимо полностью расходились с Одноглазым вожаком, поскольку тот веселым совсем не выглядел.

— А ведь я тебя знаю, — взвизгнул щербатый мужичонка, — ты из наемников, что пришли вместе с кланом Грозовых облаков. Тебя еще Счастливчиком кличут.

Затаив дыхание слежу за переговорами, что ответит незнакомец, но тот промолчал, не желая говорить с шестеркой.

— Если ты под началом гранда Силая, значит мы союзники. — Одноглазый опустил меч и изобразил улыбку. — Чего ты хочешь? Мы не жадные, выбирай любую.

С тревогой уставилась в ледяную сталь. Даже не думай — кричат мои глаза. С облегчением вижу, как сталь начала меняться на искрящийся голубой смех.

— Я забираю обеих. — Незнакомец бросил это одноглазому как нечто, не поддающееся обсуждению, и чуть помедлив, словно с сожалением добавил.

— А вы забирайте своих, — он повел взглядом в сторону раненых, — и проваливайте, пока мы, как ты говоришь, союзники.

Атаман мародеров перевел взгляд со стонущих товарищей на оставшихся бойцов. Лучшие лежали на земле, выбора не оставалось. Он в бессильной ярости вонзил меч в ножны.

— Хорошо, мы уходим, но будь уверен, за все придется ответить. — Единственный глаз бешено зыркнул в сторону ненавистного незнакомца.

Человек со шрамом тоже опустил меч и с ледяным спокойствием, даже с каким-то равнодушием ответил на бессильную злобу побежденных.