Возьми с полки пирожок

У меня была возможность его рассмотреть. Пенсионер отчаянно молодился. Он оделся в джинсы и футболку с модным принтом со смайликами. Но тело у него было старческое, дряблое, руки в пигментных пятнах. Лучше бы ему по старинке носить клетчатую фланелевую рубашку, она бы прикрыла слабые предплечья и выпирающий живот. А вот то, что побрил голову наголо, – молодец, верное решение. Многие лысеющие мужчины отчаянно держатся за три волосины, свисающие по бокам от плешивой макушки, и это зрелище вызывает и смех, и жалость. Лицо у господина Мохова было чисто выбрито, и это тоже правильный шаг: седая щетина прибавляет минимум десять лет.

Как оказалось, меня тоже рассматривали самым внимательным образом.

– У вас маникюр только на одной руке, – заметил Михаил Алексеевич.

– Я знаю. Это социальный эксперимент.

– Какой?

– Если я скажу, это уже не будет эксперимент, – загадочно проронила я.

Ну вот, теперь я не городская сумасшедшая с частично накрашенными ногтями, а интересная личность с тайной.

Глава двадцать вторая

– Вы сказали, что у следствия появилась новая версия, – напомнил Мохов о цели моего визита.

– Да, – кивнула я, – Андрея могли вовлечь в террористическую организацию. А убили его, потому что он решил из нее выйти.

Мужчина потрясённо молчал.

– Знаете, – продолжала я, – обычно террористы ловят в свои сети людей, у которых кризис в жизни, кто разочаровался в религии, ищет новый смысл. По-вашему, это похоже на Андрея? У него были духовные искания?

Михаил Алексеевич покачал головой.

– Я его совсем не знал. Мы с ним всегда плохо ладили, я ведь не родной отец. Я женился на его матери и усыновил Андрея, когда ему было одиннадцать лет. Сначала мы сильно конфликтовали, Андрей даже убегал из дома, но ради матери мы худо-бедно поддерживали отношения. А после ее смерти мы с ним окончательно разругались. Андрей не смог простить, что я слишком быстро женился вновь.

– Насколько быстро?

– Через два месяца, – произнёс Мохов, с вызовом глядя мне прямо в глаза.

У меня отвисла челюсть. Андрея легко понять, это действительно огромное неуважение к памяти матери. А если учесть, что новая жена младше отчима на тридцать два года, то тут вообще без комментариев.

Я все-таки не могла определить: миллионер передо мной или нет? Судя по тому, что на него клюют молодые дамочки, Мохов богат. Но почему в Интернете о нем нет информации? И кто этот загадочный тёзка, ИП Мохов, с долгами под два миллиона рублей?

– Михаил Алексеевич, вы ведь из Краснодара? Я слышала много хорошего об этом городе, но сама там, к сожалению, не была.

– Вы ничего не потеряли, – сварливо отозвался бизнесмен, – Краснодар – город хамства, коррупции и чудовищной жары.

Когда он так брюзжал, становился похож на старого деда. Модная футболка – это, конечно, здорово, только вот взгляд на мир тоже хорошо бы периодически апгрейдить.

– Мне сказали, что вы крупный бизнесмен. Чем занимаетесь, если не секрет?

– Всем понемногу, – ушёл от ответа Мохов.

– Скажите, пожалуйста, ваша супруга Стефания дома? Мне бы хотелось уточнить у нее кое-что.

– Что именно? – напрягся Михаил Алексеевич.

– Один нюанс. Думаю, следствие тоже вскоре задаст ей этот вопрос.

Бизнесмен бросил взгляд на дверь, ведущую в другую комнату, и сказал:

– Стефания отдыхает, выйдет позже.

Ну понятно, послеполуденный отдых фавна. Я поймала себя на мысли, что уже заранее настроена против Стефании. Жаль, нет времени копаться в себе и выяснить – почему. Абсолютно точно одно: я ей не завидую и на ее месте оказаться не хочу, жить со стариком, даже из списка Форбс, – врагу не пожелаешь. Старики крадут у девушек самое главное – радость, и ни за какие деньги ее потом не купишь. Можно купить комфорт, удовольствие, роскошь, но радость уже не вернуть. А ведь радость – самое ценное в нашем кратковременном пребывании на Земле, быть может, в ней и есть смысл жизни. Исходя из этой логики, я должна была бы испытывать неприязнь к Михаилу, крадущему радость, однако не нравилась мне почему-то Стефания.

– Михаил Алексеевич, я ведь говорила, что я подруга Юлии Лукониной?

Мохов кивнул.

– Знаете ли вы, что Андрей владел долей в однокомнатной квартире вместе с Юлей и еще двумя собственницами?

Мохов кивнул второй раз.

– Теперь по закону половина доли Андрея перейдёт к вам. Я понимаю, что для такого богатого бизнесмена, как вы, это копейки…

Я бросила быстрый взгляд на лицо Мохова, он оставался невозмутим.

– Так вот, – продолжала я, – для вас это копейки, а другие дольщики рассчитывают как можно быстрее продать квартиру и разделить деньги. Для них это существенная сумма, понимаете? Я бы хотела знать, какие у вас планы на наследство сына.

– Думаете, я собираюсь из вредности препятствовать продаже квартиры? – усмехнулся Михаил Алексеевич.

– Что вы! И в мыслях не было! Просто для вас это такая незначительная сумма, пустяк, вы забудете, отложите в долгий ящик…

– Вы напрасно беспокоитесь, – перебил меня миллионер. – Я уже отказался от наследства в пользу Марины, вдовы Андрея.

– Когда вы успели? – ахнула я. – Я ведь только вчера с ней разговаривала!