«Возможна ли женщине мертвой хвала?..»: Воспоминания и стихи

Ещё в феврале Х[ристиан] совершенно теоретически интересовался возможностями путешествия по Кавказу. Постепенно эта идея созрела в план поехать вместе на время его отпуска, посмотреть все, что можно. Роль гида мне очень льстила в данном случае, и в этой поездке я усматривала столько возможностей для нашего сближения. А главное — не спешить, не расставаться столько времени. Это все, о чем я смела мечтать. Мне стало казаться, что Х[ристиан] действительно начинает любить меня. Мне было страшно об этом подумать, но все его поведение говорило об этом. Наши длинные беседы, наши вечера, когда мы просиживали часы и часы, не замечая времени, и бродили по городу, который нам обоим нравился. А когда я обнимала его, — это был действительно трепет живого сердца. Он говорил мне, что ожил, что он снова хочет жить и любить меня и работать, сделать что-нибудь для своей маленькой Норвегии. Я была горда и счастлива.

Бывали минуты, когда мне казалось, что возвращается пора безумия, что я снова слишком начинаю увлекаться, я мучаю моего друга своей чрезмерной страстностью. Но я вовремя брала себя в руки, только сжимала зубы до скрипа, чтобы не проявить как-нибудь своих бурных настроений. Иногда во сне мне казалось, что я громко произношу его имя. Я просыпалась, обнимая подушку[447].

31/8 32

ОЛЬГА ВАКСЕЛЬ. СТИХОВОРЕНИЯ

Елена Чурилова. От комментатора

Стихотворения О. Ваксель публикуются по машинописным копиям, принадлежащим А. Ласкину. Всего сохранилось более 170 стихотворении разных лет. Самое раннее из обнаруженных датируется 1913 г. Среди указанных дат наиболее часто встречаются 1922–1923 гг. Как заметил А. Смольевский, его мать в период депрессии (1924–1931) стихов почти не писала. Последняя авторская датировка — 31 мая 1932 г. О том, что О. Ваксель вновь обратилась к стихам в 1931 г., и о своей первой встрече с её творчеством Смольевский писал: «В том 1931 году я помню, что видел в руках Лютика в первый раз чёрную клеёнчатую тетрадь, в которую она переписывала что-то. Позднее, вскоре после её смерти, бабушка Юлия Фёдоровна мне дала прочитать мамины стихи в двух тетрадях и на листочках машинописи, и они стали понемногу входить в моё сознание» (коммент. А. С.). Часть неизвестных стихотворений О. Ваксель Смольевский обнаружил после смерти отца (см. примеч. 164) среди его бумаг.

В 1980-х годах Е.К. Лившиц подала Смольевскому идею опубликовать стихи матери. Но прежде, как он писал, А.А. Ахматова «незадолго до смерти… познакомилась с несколькими стихотворениями Ольги Александровны Ваксель и, отметила талантливость, рекомендовала подумать о подготовке их для печати» (ИРЛИ. P I. Оп. 4. Ед. хр. 244. Л. 4). Он обратился к поэту М.А. Дудину, тот передал рукопись ее стихов С.В. Ботвиннику.

При участии обоих поэтов четыре стихотворения О. Ваксель были впервые опубликованы в сборнике «День поэзии» (Ленинград, 1989) с предисловием Смольевского.

Во время чтения стихов матери Арсений Арсениевич неизменно пользовался машинописными листами. Оригиналы в 1980 г. переданы им в рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук. Это тетрадь в тёмно-коричневом переплёте, блоки небольших листов вроде записных книжек без обложки и многочисленные листы со стихотворениями (P I. Оп. 4. Ед. хр. 240–242; Ед. хр. 243–244 — пять фотопортретов и биографическая справка об О.А. Ваксель). Часть текстов в тетрадях и на листках напечатана автором на дореволюционной машинке, но уже без использования твёрдого знака. Значительная часть стихотворений, главным образом 1920–1922 гг., имеет пометки карандашом (Ед. хр. 241) и чёрными чернилами (Ед. хр. 240): х[орошо] или о[чень] х[орошо], сделанные неустановленным лицом.

27 февраля 1996 г. в петербургском кинотеатре «Ленинград» в программе «Серебряный век» прошёл памятный вечер, посвящённый двум поэтессам — Вере Аренс и Ольге Ваксель. Звучали воспоминания и стихи.

СТИХИ

«Я люблю в старых книгах цветы…»

Я люблю в старых книгах цветы,
Тусклый запах увядших листов.
Как они воскрешают черты.
Милых ликов, непрожитых снов!..

Я люблю запыленных цветов

Бессловесно-живые письмёна…
Я живу средь непрожитых снов,
Тишины и вечернего звона…

<1915–1916>

«О тебе, в холодном Петрограде, сонном…»