Возможно

Она открыла глаза. В полумраке Егор выглядел, как бог, весь в светлом, и даже нимб над головой от бликов воды… И глаза, пронзительно голубого цвета с зелёными искорками… Он смотрел в глаза Насти и улыбался, дьявол во плоти. Всё смешалось в этом мире, и ангелы и бесы… Эта его улыбочка, искусительница, мучительница и предмет её ночных грёз, вызвала у девушки чувство раздражения. Гад, наглый, ещё и ухмыляется. Ах, так! Она совершенно не испытывала стыд за свою наготу. У Насти созрел план, мгновенно. Ну, держись, подполковник. А он, закрывая дверь на ключ, не спускал с неё глаз.

– Тебе надо отмыться от своих шлюх? Причём хлоркой.

– Можешь мне не верить, но всё это время, здесь, в санатории, у меня никого не было. Не хотелось, ты мешала. И твой жених, спасибо ему за тот апперкот. Поделом. Он опустил меня на грешную землю. Настя, я прошу, дай мне только одну ночь, и я исчезну из твоей жизни навсегда. Клянусь. Пожалей меня.

– Как ты меня, там, в Москве?

– Я сам себя наказал. Как тот деревянный солдатик, живу и трахаюсь, уж прости, слов из песни не выкинешь. Ничего живого рядом.

– А как же твоя москвичка, твоя "будущая жена"? Не получилось? А жаль, очень даже эффектная, и такая-же наглая, как и ты.

Она встала, потянулась за полотенцем и угодила прямо в руки Егорову, берите меня, я вся ваша. Нет, дорогой, так просто эта задачка не решится. Мозги заработали в тревожном режиме, а сердце выпрыгивало и норовило встретиться с его сердцем, бившемся в таком же ритме почти напротив. Если она хоть чуть-чуть не успокоится, ничего не получится.

– Она и сейчас есть. Мне же надо справлять свою мужскую нужду. Я же крепкий мужик со здоровыми инстинктами. Но в сердце только ты, и никого там уже не будет. Как и у тебя. Ведь, правда? Ты не любишь своего парня, даже не спорь.

– С тобой? Спорить? Напомнить тебе, что ты сам отказался от меня?

– А ты спроси, чего мне это стоило? Как я живу? Зачем? – В голосе Егорова прозвенела такая тоска, такая безнадёга, что у Насти заныло сердце, вызывая жалость и сострадание, и пробуждая запрятанные в самые дальние уголки чувства к этому мужчине .

А эти глаза… Они имели свойство изменять цвет с тёмноголубого на цвет морской волны и, даже, синели от проявления сильных чувств. Вот и сейчас, прожигали всё её существо, искрами ранили самые укромные уголочки души, отвлекающейся на любые действия с его стороны. Ей захотелось прижать его к своей груди, успокоить, зацеловать. Ну что она делает? План-то совсем другой. Настя…

А Настя тонула в синих глазах, её тело, так и прижатое к нему, начинало свои пляски. И когда Егор вонзился своими губищами в её, завладев ими сразу, как будто пытался сожрать их, оставить при себе навсегда, у мстительницы белый свет померк, уступив радужным и таким блаженным, желанным, каким-то космическим утехам. Она опомнилась только тогда, когда поняла, что дело сделано. Боже, что он сотворил с ней? В какую Галактику унёс, на какие планеты? Найдёт ли Настя путь туда ещё? А ведь, следуя плану, она должна была довести Егорова до вожделения и не дать этому свершиться, не пустить его в себя, заставить прочувствовать то, что она испытала там, в комнате общежития. И чтобы мучился всю оставшуюся жизнь, что так и не получил Настю. А теперь мучиться будет она. Ну вот что наделала? И как же дальше жить?

– Не жалей ни о чём, – как будто услышал её мысли Егоров. – Это мне надо дальше жить, зная, что ты принадлежишь другому. Ведь да? У вас всё уже было?

Настя молчала. Где-то капала вода, кожа диванчика холодила, возвращая её в реальность. Не успев выйти замуж, она уже изменила своему будущему мужу. Ну вот кто она после этого?

– Я хочу на море, кофе хочу, напиться какого-нибудь алкоголя хочу. Я сдохнуть хочу! – уже почти кричала Анастасия – Я тебя хочу. Хочу! Хочу!

Егор зажал ей рот своими губами, сильно прижал к себе, ощущая как её трясёт.

– Тихо, тихо, Настя. У нас ещё вся ночь впереди…

И стал одевать, как маленькую девчонку. А потом себя. Егор взял свою богиню за талию, гибкую, тонкую и подсадил на подоконник. Сам выскочил из окна и принял свою ношу, очень похоже на дачный вариант. Они вместе захихикали, вспомнив об этом. Ну, слава богу, улыбается любимая девочка…