Возможности любовного романа

— Сколько тут всего понастроили! — удивлялся дедушка, неотрывно глядя на новые цеха и склады, — он словно очутился в городе, где не был уже лет пять.

— А туда я ездила на велосипеде во Власатице, — сказала бабушка, указывая на дорогу, тянущуюся вдоль фазаньей фермы.

Дед преподавал в средней школе, а бабушка учила первоклашек читать и писать. В последние годы перед пенсией она разъезжала на велосипеде по окрестным деревням, где замещала молодых учительниц, которые, едва взяв указку в руки, тут же отправлялись в декрет, и вместо них учила детей прописи: на восьмом месяце выводить букву В, а на девятом — Д.

Мы проехали по длинной насыпи между Мушовским и Вестоницким водохранилищами, а потом свернули с трассы и стали подниматься в гору вдоль виноградников. Сентябрь только начинался, гроздья дозревали, среди кустов трещали отпугиватели птиц, и возникало ощущение, будто мы оказались на поле боя. Я сбавил скорость, чтобы бабушка с дедом могли полюбоваться окрестностями.

— Известняковые отложения вторичного периода лежат здесь на более поздних третичных горных породах, — сообщил дед.

— Яник, тут так красиво! — воскликнула бабушка, которой не было никакого дела до вторичного известняка.

Дедушка верил в постоянство литосферных плит, взглядов и принципов, бабушка же ценила хрупкость: цветы в саду и деревенские первоклашки убедили ее в том, что прекрасное, как правило, недолговечно.

Мимо нас промчалось несколько мотоциклистов, уверенно восседавших на мощных драндулетах. На следующей развилке мы свернули налево, и вскоре перед нами открылся вид на восточные склоны Павловских гор и холмистую долину. Мы ехали настолько медленно, что нас обгоняли даже велосипедисты. Я включил аварийку, чтобы было понятно, что мы на экскурсии.

— Можешь где-нибудь здесь остановиться? — попросил дед.

Я съехал на дорожку из белого гравия, ведущую к виноградникам.

— Выйдем ненадолго?

— Пока просто стекла опусти, — ответил дедушка и сделал глубокий вдох, словно желая для начала привыкнуть к местному климату. — Наверное, та самая «палава»[28], — произнес он, не отрывая взгляда от гроздьев винограда. — Пойдем, Итушка, посмотрим поближе.

Я обошел машину, чтобы открыть им дверцы и помочь выйти. Бабушка с дедом с трудом выпрямились, и дед предложил бабушке руку, хотя поддерживать нужно было скорее его. Опираясь друг на друга, они заковыляли в сторону виноградника.

Дедушку, однако, больше всего интересовал ландшафт. Виноградники здесь резко уходили вниз, а вдали осколком зеркала сверкал восточный край водохранилища. Таким я помнил деда с самого детства: вот он стоит на горе и всматривается в пейзаж, то ли любуясь им, то ли замышляя передислокацию своих армий. Откуда-то снизу подул ветерок, встопорщив дедовы седые волосы. Бабушка прижалась к деду поплотнее, он же, вытянув свободную руку, на что-то указывал. То ли перечислял названия деревень, видневшихся вдали, то ли рассказывал о маневре австрийских войск перед битвой под Аустерлицем, то ли просто вспоминал о чем-то. Прислонившись к капоту машины, я смотрел на две фигуры: одна — высокая и стройная, другая — чуть пониже и слегка сгорбленная. Немного комичные и абсолютно реальные.

Я подумал о своей зеркалке на заднем сиденье. А еще о том, что самого главного глазами не увидишь. Затертые до дыр цитаты иногда оказываются самыми меткими, особенно если это Сент-Экзюпери. Я вдруг вспомнил, как однажды взял с собой на каникулы в Погоржелице «Южный почтовый», и мы с дедушкой буквально вырывали книгу друг у друга из рук. Писатель-летчик — это было ему близко. Столь же близок был ему писатель-авантюрист, который охотится на львов в Африке, воюет с фашистами в Испании, а потом вместе с американскими отрядами отправляется освобождать Париж. Но вот его собственный сын-писатель был ему уже не так близок.

Бабушка с дедом еще какое-то время сопротивлялись ветру, но вскоре вернулись к машине.

— Я, пожалуй, сяду теперь сзади со своей супругой, — заявил дедушка.

Со своей супругой? Я убрал рюкзак с фотоаппаратом в багажник, чтобы освободить место, и помог двум голубкам усесться рядышком.

— Куда желаете, господа? — спросил я, обернувшись к ним.

— Ох, Яник, «москвич» у нас когда-то был, но вот чтоб собственный водитель… — отозвалась бабушка.

— Значит, через Павлов и вниз, к водохранилищу, — распорядился дед. — Джонни, можешь и дальше ехать на той же скорости?

Я снова включил аварийку, стараясь не разгоняться больше двадцати, хотя правая нога так и норовила нажать на газ. Мы миновали гору Девин; впереди на вершине показались руины замка. Узкое шоссе, пролегавшее между кустами и виноградниками, ползло вниз — и вдруг нашим глазам открылась живописная панорама. Мы медленно проехали через Павлов, а потом, спустя несколько поворотов, оказались внизу, на берегу Новомлынского водохранилища.