Возможности любовного романа o

Мы еще какое-то время возимся в машине, а потом все-таки перебираемся в палатку. Наши тела покрыты потной пленкой, как светочувствительной эмульсией, мы скользим друг по другу, как две половинки консервированного персика, который разрезали на конвейере, чтобы извлечь косточку. Любовь моя, так кто же мы? Всего лишь мужчина и женщина, обманутые в своих физических чаяниях и метафизических надеждах. Мы продолжаем тискать и искать друг друга. Обыскиваем каждый уголок наших тел, заглядываем повсюду языком, облизываем друг друга, чтобы выразить то чувство, которое можно разделить и которым нельзя поделиться, пытаемся найти ту самую косточку, которую, словно потерянный шем^[45], мы снова поместили бы в свою сердцевину и молниеносно обтянули бы гладкими мышцами. Мне вдруг кажется, что я действительно чувствую эту вожделенную косточку, она как будто провалилась в тебе на самое дно, туда, где срастаются вагинальные мышцы, но я не знаю, как ее оттуда вытащить, поэтому просто долблю по ней, как стучат молоточком по ореху – достаточно сильно, чтобы расколоть скорлупу, но не во всю силу, чтобы не раздробить ядро.

За всем в этом мире кроется ехидная ухмылка – ты знала? Палатка не была рассчитана на то, что ты станешь хвататься за ее стенки, как обычно ты хватаешься за спинку кровати, и валится на нас в самый неподходящий момент. Мы приглушенно смеемся, пытаясь высвободиться из-под тента, и со стороны напоминаем проснувшуюся летучую мышь, все еще завернутую в свои перепончатые крылья.

Когда мы наконец выбираемся наружу, вокруг стоит полная тишина, только цикады неугомонно стрекочут в темноте.

От этих звуков кажется, будто вся Земля катит по Млечному Пути, отпустив педали.

8.

Вольтерра! Наконец-то город, / где состраданию места не нашлось! – восклицает наш поэт.

Я сижу в кофейне и пишу эти строки. С тех пор как здесь в 1929 году побывал Голан, в Вольтерре мало что изменилось. Здесь начинаешь понимать, как появились города-государства: у каждого такого города на холме своя правда, которая не обсуждается. Каменные крепости, разрушенные в давних битвах за власть, разбрызганы по окрестностям, словно капли выцветшей крови. Но Вольтерра – это еще и город алебастра, город утомительной прозрачности, которая принимает вид статуэток, крестов, сердец и шахматных фигур.

Из местного алебастра, наверное, высечена и та невеста, которую жених везет по городу в двухколесной тележке, полной цветов. Высечена из алебастра, но с пречёрными волосами, отливающими синим.