Вознесение (СИ)

Все вокруг искажается, и в следующее мгновение Камелот уже стоит вплотную к своей возлюбленной, под шумным, плотным дождем, а его рука, удерживающая клинок… она находился прямо рядом с ее сердцем. Клинок, разрезающий металл, не разрезал его, как следует из названия, но полностью проигнорировал его существование — такова суть этого ужасающего оружия.

— Как драматично, как слезоточиво… — с некой беззлобной издевкой в голосе сказала она, дотрагиваясь сталью перчатки до лица Камелота. — Не плачь, я прожила куда дольше, чем заслуживала…

Камелот видел, что в ее глазах нет боли. Напротив, сейчас она выглядела даже счастливее, чем все предыдущие дни, когда она еще не решилась на это — видимо, ей было настолько плохо, что даже лезвие клинка не было способно причинить ей боль.

На ее губах появилась кровь, но она все еще не падала, и даже нашла в себе сил еще раз улыбнуться ему. Они оба понимали, что это последние мгновения, когда они могут поговорить. У Камелота не находилось подходящих слов, но сама она прекрасно знала, что пожелать ему перед тем, как она отправиться в мир мертвых, где ее уже заждались.

— Живи долго, и никогда не умирай… — прислонил ладонь к его груди, она приготовилась оттолкнуться назад. — Но знай, что я всегда буду ждать тебя в конце.

Воспоминание остановилось, а через мгновение раскололось на тысячи осколков, превратившихся в сотни тысяч магических частиц, что рассеялись в глазах Камелота. Каждая частица — секунда, мгновение, от которого Камелот хотел бы избавиться, но, вместе с этим, не хотел бы забывать никогда, потому что это было единственным, что еще могло порадовать его, подарить эмоции, которые он не чувствовал уже давно.

Когда сон окончился, Андромеда все же держала его за руку, будто не прошло ни секунды. Сознание вернулась к ним, и она отпустила его, укладывая в своей голове все, что ей довелось увидеть. В этом потоке сознания было тяжело разобраться: все, что видела Андромеда, и вовсе слабо напоминало ей что-то реальное, но общее впечатление сложить у нее все же получалось.

Камелот не стал ничего говорить… лишь взял еще один камень, чтобы бросить в реку, но в конце концов не стал. Что-то заставило его остановиться.

— Я бы не смогла, — вдруг сказала Андромеда, глядя на воду. — Не смогла бы исполнить это, если бы Фауст пожелал своей смерти. И уж тем более не смогла бы спуститься туда, чтобы забрать доспехи и похоронить его. Я была бы слишком напугана.

— Снимать с нее доспехи было больнее всего, она очень любила их, — ответил он совершенно спокойным голосом, но по нему было видно, что он аж тужится, чтобы не показать слабости. — Я хотел похоронить ее в них же, но… она хотела обратиться в прах.

— Ясно, — понимающе кивнув, сказала Андромеда. — Не жалеешь, что дал руку?

Камелоту понадобилось немного времени, чтобы ответить на этот вопрос.

— Я столкнулся с чудесами впервые, когда мы нашли Авелину… ту самую, которая сейчас императрица, только тогда она еще была маленькой девочкой, которая создала картины с помощью этих самых чудес, — вдруг начал он. — То, что она делала, сейчас называется «фотографиями», но тогда люди еще не были способны на подобное. Портреты делали по несколько дней, недель, иногда больше, а она… она делала все в мгновение.

Он очень быстро понял, что астральная магия почти напрямую связана с чудесами, хоть они и не являются одним и тем же явлением. Андромеда, впрочем, и не скрывала этого, просто Камелот не был ученым, и подобные вещи для него отнюдь не являются очевидными.

— Ты знал императрицу, когда она еще была маленькой девочкой? — Андромеда удивилась этому даже больше, чем тому, что Камелоту удалось увидеть связь астрала с чудесами. — Это ведь было… еще до Конца Времен, не так ли?

— Крестоносец, самурай, путешественник во времени и кровавая принцесса… — казалось, что улыбка Камелота вот-вот достанет до луны. — Ты должна знать последних двух. Меня время не пощадило, да и любимую мою тоже, но о других легенды ушли на года вперед. Как и о вашей императрице.

— Винтер, путешественник во времени, Элли, кровавая принцесса, и Авелина, первозданный демон-вампир… — дотошно перечислила Андромеда. — Церковь скинула на них вину за все беды мира, но они вместе с Августом Кайзером устроили переворот, захватив власть в столице, а значит, и всю власть над территорией Центра.

— Меня всегда веселит, когда кто-то рассказывает, предполагает, какие свершения им удалось сделать… — усмехаясь то ли над Андромедой, то ли над самим собой, сказал Камелот. — Ты хорошо осведомлена для человека, рожденного не так уж и давно. Впрочем, я многого о тебе не знаю… быть может, ты тоже какое-то древнее существо.

Камелот еще раз осмотрел Андромеду, заострив свое внимание на еле заметных искрах, исходящих от ее волос. Ранее, их почти нельзя было заметить из-за дневного света, но сейчас, когда наступил вечер, они стали намного более явными.