Вознесенная грехом

Неловкая ссора между двумя голубками как нельзя лучше подходила для того, чтобы прогнать телохранителей. Они делали вид, что не обращают внимания на перепалку, явно смущенные этой сценой. Хорошо обученные псы, все они. Я надел серебряный кастет на случай, если жених Марселлы будет способен оказать чуть больше сопротивления, чем казалось на первый взгляд.

– Ближе, – сказал я Гуннару, который ехал прямо к Марселле.

Казалось, она была вне себя от ярости. Раскрасневшиеся щеки выглядели бесподобно на ее фарфоровой коже.

– Чертова Белоснежка, – пробормотал я. Марселла из моих снов имела поразительное сходство с рассерженной Марселлой из настоящего, только в моих снах причина ее румянца была совершенно другой.

Гуннар бросил на меня любопытный взгляд, но я проигнорировал его. Марселла толкнула жениха в плечо и развернулась на каблуках так, что ударила его волосами прямо по роже. После минутного потрясения он схватил ее за руку, и теперь все внимание телохранителей оказалось направлено на него. У нас была лишь одна попытка. Скоро они опять окружат принцессу, и у нас не будет шанса подобраться к ней. Распахнув дверь машины, я выпрыгнул из нее прежде, чем Гуннар начал тормозить. Не замечая ничего вокруг, я бросился прямо к Марселле. Ее взгляд устремился на меня, замешательство на лице сначала сменилось на осознание, а затем на шок. Пухлые губы приоткрылись для крика. Ее телохранители побежали к нам, вытаскивая оружие.

Гуннар выпрыгнул из машины, достав пистолет, и начал стрелять. От звука выстрелов мирный кампус превратился в адскую дыру. Раздались крики, люди разбегались в разные стороны, спасая свои жизни.

Их паника сыграла нам на руку. Они врезались в телохранителей Марселлы, замедляя их, пока те пытались добраться до нас. Я подбежал к принцессе и ее жениху. Тот выхватил пистолет, но я оказался быстрее и ударил его кулаком с кастетом прямо в лицо. Кровь хлынула из его носа и рта, он упал на землю. У меня не было времени разбираться с ним, особенно когда весь план летел к чертям. Счет шел на минуты, прежде чем десятки солдат Семьи явятся на защиту Марселлы. Я знал, что произойдет, если они доберутся до меня. Они передадут меня Витиелло, и то, что он сделал с моим отцом, будет выглядеть как детская забава по сравнению с тем, что он сотворит со мной за нападение на его драгоценное чадо. Но этому не бывать.

Когда я наконец схватил Марселлу за руку и дернул на себя, уже ничто не имело значения. Потрясенный взгляд ее огромных голубых глаз сбил меня с ног. Ее глаза встретились с моими, в них мелькало удивление, а не страх. Голубизна ее радужки усиливалась благодаря более темному внешнему кольцу. Инстинктивно она прижалась к моей груди. И меня окутало облаком ее экзотических духов, чего-то нежно-сладкого, но в то же время пряного. Она была еще ниже ростом, чем я предполагал. Даже на своих высоких каблуках она доставала мне только до носа. Прежде чем она успела среагировать, я прижал платок, пропитанный хлороформом, к ее рту. Веки Марселлы опустились, и она ослабла в моих руках. Перекинув ее через плечо, я побежал к фургону. Гуннар продолжал стрелять в телохранителей, у которых не было выбора, кроме как искать укрытие, даже если страх перед гневом Витиелло делал их безрассудными. Положив Марселлу в грузовое отделение фургона, я закрыл дверь и перелез на пассажирское сиденье. Затем подал сигнал Гуннару, он запрыгнул в машину и нажал на газ.

– Я попал в одного из них.

Он протянул мне пневматическое ружье, и я взял его на случай, если придется разбираться с преследователями. Вскоре кампус пропал из вида, и Гуннар направил машину на парковку, где мы сменили ее на другую. Новый фургон с логотипом прачечной принадлежал члену семьи одной из старушек. Я сомневался, что Эрл сказал им, для чего он нам понадобился. Его совершенно не волновало, доберется ли до нас Витиелло, пока наш план работал. Незначительные сопутствующие потери.

Марселла даже не пошевелилась, пока я переносил ее из одной машины в другую.

Спустя тридцать минут, когда я убедился, что за нами нет хвоста, я положил пневматическое ружье на пол. Белоснежка потихоньку приходила в себя, стонала и корчилась так, что это напомнило мне вчерашний сон. Я повернулся на сиденье, чтобы наблюдать за ней. Доза, которую я дал ей вдохнуть, была не очень сильной. Ее черные ресницы затрепетали на фоне фарфоровой кожи. Раньше я был почти на сто процентов уверен, что ее фотографии отредактировали, но теперь, находясь так близко к ней, я понял, что Марселла Витиелло была так же великолепна, как и на фотографиях в своем «Инстаграме»^[7] и в прессе. Мне пришлось бороться с желанием придвинуться ближе, прикоснуться к ней и узнать, правда ли ее кожа такая гладкая, какой кажется. Тот короткий миг, когда я схватил ее, пролетел в мгновение ока, и у меня не было времени, чтобы обратить на это внимание.