Вознесенная грехом

Ее дискомфорт будет недолгим и не сравнится с тем адом, в котором я жил с того момента, когда ее отец убил моего.

– Лежать! – прошипел Эрл, и все собаки послушно выполнили его команду. Он остановился рядом со мной, но смотрел только на девушку в клетке. – Марселла Витиелло, наконец-то мы встретились.

– Думаете, я знаю, кто вы? – надменно спросила она.

У меня было такое чувство, что она прекрасно это знала. Ее реакция на байкерскую жилетку показалась мне слишком острой. Она не могла быть настолько слепа. Хоть я и был уверен, что Витиелло сделал все, чтобы превратить ее жизнь в чертову сказку. Но даже ее зацикленный на походах по магазинам мозг принцессы должен был знать истории о нашем клубе и Семье.

– Может, и не знаешь, – ответил Эрл, пожимая плечами. Он повернулся, показывая символику адской гончей с надписью клуба. – Я президент мотоклуба «Тартар», и нам нужно свести счеты с твоим отцом. К несчастью для тебя, мы хотим уладить это с твоей помощью.

Марселла скрестила руки на груди.

– Я не стану помогать вам с этим. Твой план обречен. Мой отец разделается со всеми вами, как ему и следовало поступить давным-давно.

Очевидно, она понимала, что произошло. Теперь, увидев ее в клетке, я больше не беспокоился о ней. Может, немного пожить с собаками пойдет ей на пользу.

– Посмотрим, как долго ты сможешь оставаться такой высокомерной. Наслаждайся нашим гостеприимством, – сказал Эрл с хриплым смешком. Кивнув мне, он развернулся и направился обратно к дому.

Марселла не шевелилась. Она продолжала размахивать единственной туфлей в своей руке. Ее ноги были босыми, значит, она потеряла другую туфлю по дороге.

– Поверь мне, здесь тебе не понадобится модная обувь, – сказал я, прислоняясь к решетке.

Марселла взглянула на туфлю, потом снова на меня.

– Я не доверяю ни тебе, ни другим деревенщинам^[8].

– Деревенщинам? – Я ухмыльнулся и невозмутимо достал сигарету из пачки в джинсах. – Не очень умно оскорблять людей, ответственных за твою безопасность. – Я закурил, не сводя глаз с девушки.

Даже ее ступни выглядели безупречно. Ногти на пальцах ног были накрашены красным лаком, вероятно, в каком-нибудь дорогом салоне на Манхэттене. Такие девушки, как она, не делают себе педикюр, прическу и все остальное сами. Они привыкли, что люди выполняют все за них. Избалованные до глубины души.

Наконец, я оторвал взгляд от ее ног, не желая показаться извращенцем, которому нравится сосать пальцы. Марселла наблюдала за мной так же, как и я за ней. Ее лицо было маской самообладания, но глаза не могли скрыть страх. Это не принесло мне того удовольствия, на которое я рассчитывал. Я хотел заполучить в свои руки ее отца.

– Я даже не знаю твоего имени, – сказала Марселла, словно ожидала официального представления.

– Мэддокс – Бешеный пес – Уайт.

Я внимательно наблюдал за ее реакцией на мое имя, особенно на прозвище. Если она и узнала, то не подала виду, но мое прозвище явно привлекло ее внимание.

– Бешеный пес, – произнесла Марселла, качая головой с горькой улыбкой. Она указала своими ухоженными пальцами с маникюром на собак. – Значит, они твои?

Я усмехнулся.

– Думаешь, меня называют Бешеным псом, потому что я без ума^[9] от собак?

– Откуда мне знать про байкерский этикет, если у вас вообще существует какой-либо этикет.

Я стиснул зубы.

– Бешеный пес потому, что бесстрашный, как бешеный пес.

– Значит, ты никогда не встречал моего отца.

Я тихо рассмеялся, покачав головой, и ткнул носком своего черного ботинка в грязь. Если бы она только знала. Марселла с любопытством склонила голову набок, но сейчас я не собирался рассказывать ей больше.

– Зачем ты привел меня сюда?

Должен признать, она меня удивила. Я думал, она заплачет и начнет умолять, но эта девушка до сих пор держала холодную маску, которой была печально известна. Вероятно, Марселла взяла больше качеств от своего отца, чем мы с Эрлом думали.

– Как уже сказал мой дядя, из-за твоего папаши, с которым нам нужно свести счеты.

Она покачала головой.

– Чего бы вы от него ни хотели, вы этого не получите.

– Нам нужна его жизнь, и не сомневаюсь, что мы ее получим, учитывая, что у нас его драгоценная дочь.

Марселла взглянула на клетку слева, где сидела Сатана – любимая собака Эрла, которая наблюдала за ней, как за новым лакомством. Я так и не понял, почему дядя назвал собаку Сатаной, но пытаться понять его логику было пустой тратой времени.

Марселла сглотнула и перевела взгляд на меня.

– Мой отец – самый жестокий человек, с которым ты когда-либо имел несчастье встретиться. Единственное, до чего ему есть дело, – это клан нью-йоркской Семьи.

Я усмехнулся.

– Ты правда думаешь, что я в это поверю? Твой отец отлично умеет сохранять безэмоциональное лицо ублюдка на публике, но ты и твоя мать смотрите на него с любовью. Если бы за закрытыми дверьми он вел себя с вами как редкостный мудак, вы бы не смотрели на него так.