Вознесенная грехом

– По-моему, ты не совсем понимаешь, что такое свобода.

Я часто мечтала о свободе, но не вдали от своей семьи или мира, в котором выросла.

Мэддокс снова протянул тарелку, затем поставил ее на тумбочку.

– Можешь есть в кровати, если хочешь, мне все равно.

– А как же крошки? – спросила я, чтобы потянуть время и избавиться от внезапно нахлынувшего волнения.

– Эти простыни видели вещи и похуже, – сказал Мэддокс с ухмылкой, направляясь к креслу.

Мои губы скривились.

– Пожалуй, я посплю на полу.

Мэддокс послал мне гневный взгляд.

– Я сменил их сегодня утром, так что не стоит драматизировать. Но если предпочитаешь пол – милости прошу. Мне все равно.

Он снял свою жилетку и повесил ее на спинку кресла. Это был первый раз, когда я увидела его без нее с момента похищения. Судя по тому, как Мэддокс смотрел на нее, этот кусок кожи много для него значил.

Он бросил на меня предупреждающий взгляд.

– Не трогай мою жилетку, пока я принимаю душ.

– Не волнуйся.

Он обернулся, стоя в дверном проеме ванной.

– И давай без фокусов, иначе я брошу твою дерзкую задницу обратно в клетку. – И закрыл дверь.

– Придурок, – пробормотала я, но была даже благодарна. Если он и правда делал это, чтобы защитить меня, тогда это был милый поступок. Однако я не могла поверить в чистоту его мотивов.

Я унаследовала недоверчивость от отца, и сейчас эта черта проявлялась в полной мере. Когда послышался звук воды, я направилась к двери и опустила ручку вниз, но было заперто. Снизу послышались мужские голоса и громкий смех, так что закрытая дверь, наверное, была к лучшему.

При взгляде на стопку сэндвичей мой желудок сердито заурчал, и я взяла один с сыром и ветчиной. Обычно я не ела углеводы и молочные продукты. От первого толстеешь, от второго появляются прыщи, а мне нельзя было этого допускать. Я запихнула треть сэндвича в рот и откусила, жадно пережевывая. После того, как я прожила несколько дней в вонючей конуре, находясь во власти байкеров, большинство моих прежних проблем стали совсем неактуальными. Ненадолго я задумалась о видео, гадая, кто посмотрел его, но быстро отбросила эти мысли в сторону. Сейчас это не приносило никакой пользы. Прошлое осталось в прошлом. Мне нужно было найти способ сделать свое будущее лучше.

Раньше, чем ожидалось, Мэддокс вышел из ванной, и у меня чуть не случился сердечный приступ. На нем не было ничего, кроме боксеров, открывающих обзор на его мускулистый торс, покрытый татуировками. Теперь турник для подтягивания, висящий на потолке у окна, обрел смысл. Для такого тела было необходимо много работать. Я с трудом заставила себя отвести от него взгляд. Его тело кричало «плохой парень». Я выросла в окружении плохих людей, но у Мэддокса была своя собственная запретная аура плохого парня.

Мэддокс посмотрел на меня так, будто я вторглась в его личное пространство, будто находилась здесь по собственному выбору. Он подошел к маленькому столику и схватил пачку сигарет.

– Ты трогала мою жилетку?

Я закатила глаза.

– Это просто кусок кожи.

Мэддокс приподнял брови.

– Нет, я не прикасалась к ней.

Он кивнул, выглядя довольным. Взял сигарету.

– Ты куришь в своей комнате?

Он сунул сигарету в рот, зажег ее и сделал глубокую затяжку, прежде чем наконец-то удостоить меня ответом.

– Тебя что-то не устраивает?

Я пожала плечами.

– Это негигиенично и отвратительно. Не говоря уже о том, как много людей засыпают с непотушенной сигаретой и устраивают пожар. Это же твое здоровье. Но я бы предпочла, чтобы ты выбрал то, что убьет тебя быстрее, чем никотин.

Выражение лица Мэддокса исказилось от злости, и он двинулся ко мне. Я заставила себя остаться на месте и не прятаться.

– Я – единственное, что стоит между тобой и кучкой похотливых байкеров, которые мечтают попробовать на вкус мафиозную киску.

Почему это так его разозлило? С тех пор, как мы вошли в его спальню, он был особенно встревоженным. Я напряглась.

– Почему тебя это вообще волнует? Почему ты не позволишь им наброситься на меня, раз так сильно ненавидишь мою семью?

– Я ненавижу твоего отца. Ты же только раздражаешь меня, потому что даже не представляешь, насколько тебе повезло в этой жизни.

Из-за вспышки гнева он подошел ко мне слишком близко, и запах его свежего, мятного геля для душа заполнил мой нос. Его волосы были все еще влажными и беспорядочно спадали на лоб. Мой взгляд был прикован к татуировкам на его руках и верхней части тела. Изображения адских гончих, ножей, черепов и байков.

– Прекрати строить из себя жертву, – наконец сказала я.

Мэддокс пристально посмотрел на меня, и что-то в его глазах заставило меня возбудиться.

– Я был жертвой давным-давно, но не теперь.

Мои глаза метнулись от пирсинга в его языке к штанге в его соске.

– У меня есть еще, – сказал он и сделал очередную затяжку.

– Где? – спросила я.

Его взгляд опустился на боксеры.

– Еще два.

Моя челюсть отвисла, пока я пыталась представить, где именно они были. Щеки запылали.

– Ты играешь со мной. – Я прищурилась. – Просто хочешь заставить меня нервничать.