Вознесенная грехом

Я была не прочь устроить перепалку напоследок, но еще не решила, смогу ли наблюдать за пытками, которые папа, Амо и Маттео придумали для байкеров.

– Твоя грязная кровь никогда не коснется меня, – сказала я, довольная холодностью своего голоса.

Увидев Мэддокса, привязанного к стулу, я с трудом подавила желание броситься к нему и освободить. Он не был невинен, и мне было необходимо убедиться, что я могу ему доверять. Быть может, он уже пожалел о своем решении помочь мне сбежать. Но в его глазах я видела ту же тоску, которую сама испытывала и отчаянно пыталась скрыть.

– Позволяешь папочке и брату делать грязную работу, шлюха? – сказал Эрл, врываясь в мои мысли, явно расстроенный из-за отсутствия моей реакции. Я напряглась, вспомнив мерзкие слова, вытатуированные у меня на спине. Они, вероятно, быстро распространятся по всему миру, если люди узнают, что я переспала с Мэддоксом. А если я забеременела… Но я не чувствовала себя беременной и не хотела рассматривать этот вариант. Прямо сейчас я могла сосредоточиться только на одном: был ли у нас с Мэддоксом шанс на будущее, был ли вообще смысл давать нам этот шанс.

Папа схватил Эрла за горло, выглядя менее человечным, чем когда-либо. Амо стоял рядом. От младшего брата, которого я видела в последний раз перед похищением, не осталось и следа. Они с папой напугали бы меня, если бы не были моей кровью, моими защитниками. Если бы их нескрываемая ярость и жажда мести не были эмоциями, томившимися глубоко внутри меня.

– Нет, – твердо произнесла я, обращаясь как к Эрлу, так и к папе с Амо. Отец не ослабил хватку на Эрле, который медленно краснел, брызгая слюной и пытаясь отдышаться. – Папа, не надо.

Отец посмотрел на меня, явно не понимая, чего я хочу.

– Позволь нам показать ему то, чего он заслуживает. Он будет страдать больше, чем когда-либо страдал любой человек.

Папа думал, что я хотела, чтобы он пощадил моего мучителя? Это последнее, о чем я думала. Мама была всепрощающей, но даже она, вероятно, заставила бы Эрла умереть мучительной смертью от рук отца, если бы он спросил ее мнение. Конечно, он никогда бы так не поступил, потому что не хотел, чтобы на ее руках была кровь.

– Позволь мне выковырять его чертовы яйца ложкой для мороженого, – прорычал Амо, указывая на ассортимент ножей, плоскогубцев и других инструментов для пыток, разложенных на маленьком деревянном столе.

Желудок скрутило от лужи крови под ним, и я отвела глаза. Я не была такой, как папа и Амо. И не была такой, как мама. Я была чем-то средним. Способной на определенную жестокость, если меня довести до крайности, но не способной осуществить ее самостоятельно. Возможно, это была слабость, но и я больше не стремилась к совершенству.

На лице Эрла промелькнула мерзкая улыбка от моей секундной нерешительности. Я сглотнула и расправила плечи, прежде чем направилась к столу и взяла нож. Было непривычно держать рукоятку в ладони. Папа всегда следил за тем, чтобы я не притрагивалась к оружию. Моя защита была главной задачей для всех. И пока папа находился рядом, я верила, что меня ничто не коснется. Но поняла, что независимо от того, насколько сильны мои защитники, я должна быть способна выжить самостоятельно.

– Он будет страдать, но не от твоих рук, пап, – твердо сказала я, заставляя себя улыбнуться, и повернулась к Мэддоксу. Его взгляд переместился с блестящего лезвия на мои глаза. Как всегда, мое сердце пропустило удар, когда я пересеклась с ним взглядом. Это был наш момент истины, момент, который докажет его преданность или положит конец тому, чему никогда не суждено было случиться. Я не знала, переживет ли мое сердце его отказ.

Эрл кивком указал на мое ухо. Еще одна отметина, которую он оставил. Порой я думала, что еще он бы со мной сделал, если бы Мэддокс не сообщил папе о моем местонахождении. Эрлу Уайту нравилось меня мучить, и не только потому, что я была дочерью своего отца.

– Ты можешь прикрыть свое испорченное ухо дорогими украшениями, но эта татуировка…

– Скоро будет перекрыта красивой татуировкой, разработанной лучшим мастером в Штатах, – перебила я его. Я не позволю ему заставить меня чувствовать себя ничтожеством даже на секунду.

Он хмыкнул.

– Есть вещи, которые ты никогда не сможешь скрыть. Мы оставили свой след внутри тебя. Ты будешь бояться темноты до самой смерти.

Хотела бы я, чтобы он был не прав. Быть может, прошлая ночь стала исключением, но я беспокоилась, что мне понадобится время, чтобы вновь чувствовать себя комфортно в темноте, не вздрагивать, когда кто-то стучится, и не оглядываться через плечо. Но рано или поздно я это преодолею.

Я шагнула ближе к Эрлу, мрачно улыбаясь.

– В моих жилах течет тьма. Я дочь своего отца, никогда не недооценивай меня только потому, что я девушка. Быть девушкой – не значит быть слабой. И поверь мне, ничто из того, что ты сделал, не оставит шрама. Твое имя и семья будут надолго забыты, а моя семья продолжит править Восточным побережьем и выслеживать каждого байкера, связанного с «Тартаром».