Вознесенная грехом

Маттео кивнул. Он, в отличие от папы, давал своей дочери Изабелле больше свободы и рассказывал ей то, что папа всегда пытался от меня скрыть.

– Погибли трое.

Я сглотнула. Моя жизнь стоила не больше, чем их жизни, но они пожертвовали собой ради меня.

– Они знают о рисках, когда становятся членами мафии, и наши стычки с байкерами стоили жизни гораздо большему количеству людей. Здесь нет твоей вины.

Возможно, это и было так, но я все равно чувствовала себя виноватой.

– Я хочу выразить свои соболезнования семьям погибших. Они должны знать, что я сожалею об их потере и понимаю их скорбь.

– Ты повзрослела.

– Думаю, это естественно.

– Нет, я имею в виду, пока тебя не было.

– Такие ситуации меняют взгляд на жизнь, – тихо сказала я.

– Это точно.

Дядя остановился перед складом в промышленной зоне. Я никогда раньше здесь не была. До сегодняшнего дня мне не разрешали присутствовать ни при каких делах Семьи, не говоря уже о пытках.

Маттео вышел из машины, но я еще какое-то время сидела в ней. Было непросто выйти по двум причинам. Эрл Уайт…

…и Мэддокс.

С тех пор, как я видела его в последний раз, прошло меньше двадцати четырех часов. Моя первая ночь на свободе оказалась бессонной и наполненной кошмарами. Я жила роскошной жизнью до того дня, когда Мэддокс вырвал меня из зоны комфорта. Теперь я изменилась. Из-за боли и унижения, которые пережила, а еще из-за моих чувств к Мэддоксу. Чувств, которых я боялась. Моя жизнь была бы проще, если бы я забыла их, забыла его. Если бы позволила папе и Амо убить Мэддокса. Так меня бы лишили права выбора.

Маттео бросил на меня обеспокоенный взгляд. Я по-прежнему не могла выйти из машины, уставившись на огромное здание, будто там меня ждала моя погибель.

А не судьба.

Это был мой последний шанс на освобождение.

Мои ладони стали липкими, когда я последовала за Маттео к стальной двери. Прежде чем открыть ее, он еще раз повернулся ко мне.

– Ты хочешь смерти Мэддокса Уайта?

Я была ошеломлена прямотой дяди, но этому не стоило удивляться.

– Нет. – Я сказала правду, в которой до сих пор не могла признаться даже самой себе.

– Твоему отцу это не понравится, и мне тоже. Он несет одни неприятности.

– Ты всегда так говоришь про Джианну, что она создает неприятности и что ты любишь неприятности. Почему я не могу?

Маттео усмехнулся.

– Ты не должна использовать меня как пример для своего жизненного выбора.

Я пожала плечами, затем мой взгляд вернулся к стальной двери. Пульс участился от странной смеси страха и возбуждения.

– Я еще не приняла решение насчет Мэддокса.

– Ты должна сделать это как можно скорее. Твой отец скоро убьет его.

Маттео наконец открыл мне дверь, и мы направились к другой стальной двери в конце огромного зала. Мои каблуки стучали по каменному полу, и с каждым шагом пульс учащался. Дядя дотронулся до моего плеча.

– Подожди здесь и позволь мне проверить, можем ли мы войти.

Я кивнула и не стала говорить, что знаю, как папа и Амо поступят с байкерами. Маттео просунул голову внутрь, затем открыл дверь шире и жестом пригласил меня войти. Сделав глубокий вдох, я собралась с духом и вошла в сопровождении дяди. Тяжелая стальная дверь закрылась за мной с леденящим кровь лязгом. Оглядев пустую комнату, я ощутила, как по спине пробежала дрожь.

Четверо мужчин сидели, привязанные к стульям, и один из них был Мэддокс. Его пристальный взгляд поразил меня, голубые глаза снова пробудили во мне эмоции. Левая сторона его лица распухла и посинела, но это все, что Амо и папа сделали с ним. Другим мужчинам повезло меньше, особенно человеку, который был за все ответственен.

У Эрла Уайта была сломана рука, и его ухо тоже выглядело неважно. Коди безвольно повис на стуле. Я не знала имени четвертого. Мне казалось, что один из пленников может быть Греем. Но его здесь не оказалось, и это заставило меня волноваться за Мэддокса. Было очевидно, что он защищал своего сводного брата. Если тот окажется мертв, это разобьет сердце Мэддокса и определенно не улучшит его отношения с моим отцом.

Папа сразу же подошел ко мне, заслоняя от мужчин.

– Марси, ты знаешь, я считаю, что тебе не следует здесь находиться. Эти люди не скажут ничего из того, что тебе нужно слышать, и они недостойны услышать ни единого слова из твоих уст.

– Ты сказал, что не остановишь меня, – напомнила я ему. Я не удивилась, что папа передумал. Он все еще считал, что сможет защитить меня от зла.

Мой пристальный взгляд вновь отыскал Мэддокса. Его проницательные глаза не отрывались от меня ни на секунду. Папа проследил за моим взглядом и тихо вздохнул.

– Не подходи слишком близко. – Затем повернулся лицом к пленникам. – Если кто-нибудь из вас попытается что-нибудь сделать, я заставлю вас об этом пожалеть.

Я вздрогнула от жестокости в голосе папы, но слегка улыбнулась ему, прежде чем пройти дальше.

– Пришла присоединиться к веселью? – спросил Эрл с мрачной улыбкой, открывая окровавленный рот, в котором не хватало пары зубов. Окровавленные плоскогубцы, лежащие на одном из столов, сразу возымели смысл. – Разделяешь кровожадность своего папочки?