Вознесенная грехом

– Потому что чувствуешь себя виноватым? – усмехнулся Лука. Я чувствовал себя виноватым, но разве это побудило бы меня уничтожить клуб?

– Чувство вины – лишь крошечная часть этого.

– Тогда что? – зарычал Лука.

– Потому что люблю ее. – Я рассмеялся, осознав абсурдность ситуации. – Я люблю дочь человека, уничтожившего мою жизнь.

Лука отмахнулся от меня.

– Многие люди теряют кого-то. Это часть нашего мира.

– Уверен, что многие дети наблюдают, как кишки их отца разбрасывают по всей комнате, как чертово конфетти? – пробормотал я. – С тех самых пор, как ты разгромил мой клуб, мне было интересно одно: заметил ли ты меня в тот день?

Лука уставился на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

– О чем ты, черт возьми, говоришь?

Я поднялся на ноги, хоть они и казались ватными. Я не мог вести этот разговор, сидя у ног Витиелло, как собака.

– Я спрашиваю, заметил ли ты испуганного пятилетнего мальчика, съежившегося под диваном, пока ты калечил людей, которых он считал своей семьей?

Лицо Луки оставалось бесстрастной, суровой маской, которую я знал. Марселла тоже владела холодным бесстрастным лицом, но это было ничто по сравнению с лицом ее старика.

– В тот день я не видел мальчика.

– Это изменило бы ситуацию или ты убил бы меня вместе с моим отцом и его людьми?

– Я не убиваю детей или невинных женщин, – сказал Витиелло.

Было трудно поверить, что он мог кого-то пощадить. История Марселлы о ее отце просто не соответствовала образу мужчины, которого я знал.

– Значит, ты бы развернулся и ушел, если бы знал, что я там?

Это был риторический вопрос. Взгляд Витиелло не был похож на взгляд человека, способного отвернуться от кровопролития. Он жаждал насилия и буйства. Ничто, даже маленький ребенок, не смогло бы его остановить.

Его проницательный взгляд дал мне ответ, которого я ожидал.

– Что бы ты тогда сделал со мной?

– Если бы мы жили в идеальном мире, я бы запер тебя в моей машине, чтобы тебе не пришлось смотреть.

– Значит, живи мы в идеальном мире, ты бы запер маленького мальчика в машине, чтобы убить его отца и его людей?

– Сомневаюсь, что твой идеальный мир наполнен солнечным светом и радугами. – Лука прищурился. – И ты похитил невинную девушку, так что у тебя определенно нет права судить меня. Моим единственным судьей будет Бог.

– Веришь в Бога? – Он не ответил. – Ты забываешь о правоохранительных органах. Однажды они могут осудить и тебя тоже.

– Маловероятно. Но дело не в этом. Ты похитил мою дочь.

– Чего бы никогда не произошло, если бы ты не убил моего отца и клуб!

Я резко выдохнул, снова погружаясь в гнев прошлого. Черт. Я все еще хотел его убить.

– Ты заслуживаешь смерти, и я ничего так не хочу, как убить тебя, но не могу, потому что люблю твою дочь!

Лука сделал шаг ближе, свирепо глядя.

– Ты заслуживаешь смерти так же, как и я, и я хочу убить тебя больше всего на свете за то, чему ты позволил случиться с Марселлой, но не могу, потому что тоже люблю свою дочь.

Мы уставились друг на друга, пойманные в ловушку нашей ненависти и обузданные любовью к одной девушке.

– И вот чем это кончилось, – сказал я не без иронии.

– Ты мог бы позволить одному из твоих людей убить меня и инсценировать самоубийство. Сказать Марселле, что чувство вины погубило меня из-за смерти моих братьев по клубу.

– Это вариант, – ответил Лука. – Ты чувствуешь себя виноватым из-за этого?

– Большинству из них пришлось умереть, чтобы Марселла оказалась в безопасности.

Лука долго ничего не говорил. Может, он правда обдумывал план самоубийства.

– Моя дочь считает, что ты ей верен.

– Да, – сказал я. – Я бы сделал ради нее все, что угодно.

Лука мрачно улыбнулся.

– Думаю, что она проверяет нашу любовь к ней. Не знаю, должен ли я надеяться, что ты потерпишь неудачу. В любом случае, Марселла столкнется с препятствиями, которых я никогда не хотел для нее. – Лука задумчиво склонил голову. – Мне не нужно говорить тебе, что я сделаю, если решу, что ты с ней играешься.

– Я бы отдал за нее свою жизнь. Я никогда не причиню ей вреда.

– Если это так, то тебе следует уйти и никогда не возвращаться. Поезжай в Техас, навстречу чертову закату, со своим братом, но позволь Марселле иметь будущее, которого она заслуживает и которое всегда планировала для себя, прежде чем ты все разрушил. – Он бросил мне журнал. – Открой первую страницу.

Я открыл журнал и, прищурившись, посмотрел на текст. Это была своего рода газета новостей, где Белоснежка перечисляла свои планы на следующие пять лет. Получить диплом в двадцать два, выйти замуж в том же году, разработать маркетинговые планы для бизнеса Семьи, родить ребенка в двадцать пять…

– Жизнь нельзя так планировать, – пробормотал я, но надежды Марселлы на ее будущее рухнули. Ее планы до сих пор не совпадали с моим жизненным выбором. – Уверен, что это не то, что для нее хотел ты?