Вознесенная грехом

Марселла закатила глаза и придвинулась ближе, пока не оказалась прямо передо мной. Я не знал, как она могла выносить эту вонь, но был рад ее близости.

– То, что мой отец сделал с тобой в детстве, ужасно, и я понимаю твою ненависть. Прощение требует времени. Я лишь прошу тебя попытаться преодолеть свой гнев.

Я сомневался, что это было вариантом для Луки и меня.

– Что насчет тебя? Сколько времени тебе потребуется, чтобы простить меня?

– Я прощаю тебя, – тихо сказала Марселла.

– Прощаешь?

– Но я по-прежнему не доверяю тебе полностью. Не могу, не после случившегося.

– Если ты мне не доверяешь, то твой отец уж точно не будет. – Я иронично усмехнулся. – Тогда получается, это прощание.

– Нет, – твердо сказала Марселла, пристально посмотрев на меня обеспокоенными голубыми глазами. Глазами, заставляющими меня хотеть верить в невозможное. – Я ему не говорила. Это касается только нас с тобой. Я хочу, чтобы ты был в моей жизни. Теперь тебе решать, хочешь ли ты этого тоже.

Я не хотел ее терять.

– Простить твоего отца – это пытка, – пробормотал я, и на лице Марселлы промелькнуло разочарование. – Но я с радостью пострадаю ради тебя. Я докажу тебе свою преданность миллион раз, если придется, Белоснежка. Я заслужу твое доверие. Истеку кровью ради тебя. Убью ради тебя. Сделаю все что угодно, пока ты не начнешь целиком и полностью мне доверять.

– Абсолютное доверие – редкая вещь.

Мне ничего так не хотелось, как поцеловать ее, но я даже боялся представить, как отвратительно выглядел.

– То, что есть между нами, тоже редкая вещь.

– Чтобы завоевать мое доверие, тебе придется помириться с моим отцом, с моей семьей. Тебе придется избавиться от своей жажды мести. Ты должен быть на стороне моего отца, потому что я на его стороне, и это не изменится. Ты правда сможешь это сделать?

– Ради тебя – да. – Я был готов попробовать. Но не был уверен, что у меня получится.

Вернулся Амо, критически оглядел нас. Он и вправду притащил поднос с едой и водой, хотя я с опаской относился к содержимому.

– Пора домой, – сказал он. Марселла медленно кивнула, но не двинулась с места.

– Ты выглядишь на миллион долларов, – пробормотал я.

– Больше, чем ты можешь себе позволить, – прорычал Амо.

– Амо, – прошипела Марселла, прежде чем вновь повернуться ко мне: – Прими правильное решение.

Она развернулась и зашагала прочь. Каждый ее шаг был полон элегантности. Амо покачал головой, прежде чем тоже вышел и захлопнул дверь.

– Если бы я только знал, какое решение правильное.

Глава 22

Мэддокс

Прошел еще один день, и мне снова принесли еду и воду. Они вполне могли плюнуть в мою провизию, но я слишком хотел есть и пить, чтобы быть привередливым. Мои мысли становились все более и более запутанными.

Когда Лука открыл дверь в очередной раз, выражение его лица ничего не выдало.

– Что теперь? – спросил я.

– Я тебе не доверяю. Но я доверяю своей дочери, и она хочет, чтобы тебя освободили.

Я оживился. Не мог поверить, что Марселла и вправду убедила своего старика.

– Должен сказать, я удивлен.

Губы Луки сжались в тонкую линию.

– Я все еще верю, что ты заслуживаешь смерти за сделанное, но страдала Марселла, и это ее решение.

Я встал.

– Ты и в самом деле собираешься отпустить меня? И как я должен это воспринять? Что насчет твоих солдат, разве они не разозлятся, что ты освободил их врага?

– Если бы ты убил одного из моих солдат во время боя, я бы лишил тебя жизни, что бы ни говорила Марселла, но ты этого не сделал. Ты даже убил другого байкера. Мои люди хотят, чтобы Семья была сильной, и, если я скажу им, что ты сделаешь нас сильнее, они в конце концов привыкнут к тебе.

– Сомневаюсь, – пробормотал я.

Последние несколько лет противостояния между мотоклубом и Семьей становились все более кошмарными. Между нами было слишком много вражды. Потребовались бы годы, чтобы преодолеть ее, если у нас вообще получилось бы.

Лука прищурился.

– Марселла сказала, что ты готов сотрудничать, набирать байкеров, готовых работать с нами, и устранять тех, кто все еще представляет опасность для Марселлы.

– Все верно. Но я чертовски уверен, что не дам тебе клятву, Витиелло. Я делаю это ради Марселлы, но у меня все еще есть гордость.

– Ты и вправду думаешь, что в состоянии вести переговоры?

Я встретил его пристальный взгляд.

– Если тебя это не устраивает, убей меня. Я люблю твою дочь. Мужчина, которого она встретила и в которого влюбилась, обладает твердостью характера и гордостью. Я не стану кем-то другим только из-за того, что ты решил меня пощадить. Я буду работать с тобой, а не на тебя, и буду делать это с радостью, потому что это укрепит позиции Марселлы в Семье. На этом все. Если тебе это не нравится, немедленно всади мне пулю в голову и избавь нас обоих от болтовни.

Лука кивнул. Может, он просто согласился покончить со мной. Этого человека невозможно было прочесть.

– Ты не трус. И мне плевать, как ты это называешь, пока ты не сделал ничего, что бы навредило Семье, особенно Марселле. Мне даже плевать, есть ли у тебя дела на стороне, пока это не мешает моему бизнесу. У Семьи достаточно денег, чтобы немного пожертвовать.