Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Особенно однажды позабавило зрителей представление на реке. Под барабанный бой, пушечную пальбу и визгливое завывание дудок по Неве торжественно плыл плот из пустых бочек. На них восседали, крепко привязанные, чтобы невзначай не кувырнуться в воду, кардиналы всешутейшего собора. Плот был подцеплен к другому, тоже сделанному из бочек. На нем единственный пассажир — князь-папа. Он сидел в деревянной лохани, которая плавала в громадном котле с пивом. Этот нелепый поезд тянула на буксире хитро устроенная деревянная машина в виде морского чудовища. Верхом на нем сидел сам владыка морей Нептун. Время от времени он поворачивал трезубцем князя-папу в его котле, а тот при этом громко вопил со страху: плавать-то он не умел, а согласитесь, что утонуть в теплом и порядком грязном пиве — гибель довольно бесславная.

Такие вот нехитрые развлечения были у жителей будущей российской столицы.

КАК ВЕСЕЛИЛСЯ ВЫСШИЙ СВЕТ

Что за славная столица

Развеселый Петербург!

Из лакейской песни

«Заложили Адмиралтейство и были в остерии и веселились».

Такую ноябрьскую заметку 1704 г. находим мы в поденной записке Петра I.

Как же веселились?

«В продолжение обеда, хотя пили только из рюмок, однако ж гости под конец все до того опьянели, что большею частиею и не понимали, как убрались с корабля. И не мудрено: они сидели за столом с 4 часов пополудни до 2 часов утра и все это время беспрерывно пили, так что, наконец, даже сам император едва мог стоять на ногах. Он, впрочем, объявил наперед, что в этот день намерен хорошенько напиться. Его королевское высочество (герцог Голштинский, отец Петра III) должен был отвечать на все тосты крепким венгерским вином, кроме того часто получал штрафные стаканы от императора, которому непременно хотелось напоить его и довести, как он говорил, до состояния пьяного немца. Вследствие этого его высочество так сильно опьянел, как ему никогда и в жизни не случалось. Мы принуждены были под конец носить его, потому что он не мог более держаться на ногах, причем у него, как и многих других, несколько раз начиналась рвота».

Как писал Пушкин:

Над Невою резво вьются

Флаги пестрые судов;

Звучно с лодок раздаются

Песни дружные гребцов.

В царском доме пир веселый,

Речь гостей хмельна, шумна;

И Нева пальбой тяжелой

Далеко потрясена.

Датский посланник рассказывает о свадьбе Анные Иоанновны с герцогом Курляндским в ноябре 1710 г.:

«Вчерашние гости снова приглашены на дом к князю Меншикову; но на этот раз пир задал он сам, тогда как накануне пировали за счет царя. Сошлись мы в два часа. пополудни; обедали по вчерашнему, с соблюдением того же порядка, при маршале, дворецких и пр. Выпито было 17 заздравных чаш, из коих каждая приветствовалась 13-ю пушечными выстрелами. Чаши эти царь наперед записал на особый лоскуток бумаги (таков обычай при подобных случаях). По окончании обеда в залу внесли два пирога; один поставили на столе, за которым сидел я, другой к новобрачным. Когда пироги взрезали, в каждом из них оказалось по карлице. Обе были затянуты во французское платье и имели самую модную высокую прическу. Та, что лежала в пироге на столе новобрачных, поднялась на ноги и, стоя в пироге, сказала по-русски речь в стихах. Декламировала она так же смело, как самая привычная и лучшая актриса. Затем, вылезя из пирога, она начала здороваться с новобрачными и с прочими лицами, сидевшими за их столом. Другую карлицу (из пирога на нашем столе) царь сам перенес и поставил на стол к молодым. Тут раздались звуки менуэта, и карлицы весьма изящно исполнили для новобрачных этот танец на обеденном столе. Каждая из них была ростом в локоть. После трапезы зажгли фейерверк, установленный на плотах на Неве. Сперва на двух колоннах загорелось два княжеских венца; под одним стояла буква F, под другим А, а посредине, между венцами, буква Р. Потом появились две пальмы со сплетшимися вершинами; над ними сияли слова: «Любовь соединяет». Далее показался купидон в рост человеческий, с крыльями и колчаном на раменах; он стоял перед наковальней, замахнувшись большим кузнечным молотом, и сковывал вместе два сердца, лежавшие на наковальне. Над этим изображением горела надпись: «Из Двух едино сочиняю». Царь, будучи капитаном фейерверкеров, сам устроил этот фейерверк. Стоя среди общества, он объяснял окружающим значение каждой аллегорической картины, пока она горела. Наконец, было пущено большое множество ракет, шумих, баллонов и разных водяных швермеров. Вообще фейерверк отличался великолепием и стоил больших денег. Вечер заключился танцами, продлившимися в этот раз до полуночи».

Вот что рассказывает современник о петровской свадьбе карликов. О петровской, потому что была еще и екатерининская.

«По изволению его царского величества рассуждено было устроить свадьбу карликов в 1710 г. после бракосочетания герцога Курляндского.