Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Много слабее и неудачнее профессионального было поставлено в петровской столице, как и по всей России, общее образование. Дворянство почти не заботилось об обучении своих детей. Конечно, в больших городах и особенно в столице было меньше неграмотных недорослей, чем в захолустных дворянских имениях, но все же, несмотря на суровые подчас правительственные мероприятия, образование дворянских сыновей, не говоря уже о дочерях, было весьма недостаточным. В лучшем случае оно находилось в руках домашних учителей, иностранцев, или содержателей частных иностранных пансионов. В 1711 г. в Петербурге были четыре частные школы, о которых сохранилось, к сожалению, мало сведений. Обучали в них языкам, элементам арифметики, танцам и «пристойному обхождению». Так как ученики протестантского вероисповедания смешивались с православными, духовенство относилось к таким школам подозрительно, почему они обычно существовали недолго, тем более что и правительство не очень сочувствовало им, видя в них конкурентов своим школам.

И. И. Неплюев рассказывал в своих записках, что в октябре 1715 г. «по присланному указу перевели нас всех в школу в С.-Петербурге, которой школы был содержателем француз Боро». Однако над школой поставлены были русские «надзиратели» — сначала уже известный нам генерал-адмирал Ф. М. Апраксин, потом граф Г. П. Чернышев, также адмиралтейский деятель, любимец Петра, человек умный и прямой. После него надзирателем был назначен уже упоминавшийся А. А. Матвеев. Таким образом, иностранцы, содержатели пансионов, находились под контролем русских людей, пользовавшихся особым доверием царя. Такие лица, как граф Чернышев, считавшийся отчасти врагом иностранцев, и Апраксин, во многом не сочувствовавший петровским реформам, должны были, вероятно, особенно строго выполнять контроль над иностранными пансионами, подходя к ним с точки зрения защиты русских интересов.

Новая по своему светскому духу и профессиональным целям петровская школа не могла все же вполне оторваться от некоторых московских традиций, от старых методов и форм преподавания. Если и была признана сладость плодов учения, то горечь его корней продолжала считаться обязательной. Даже в таком привилегированном заведении, как Морская академия, дисциплина была жестока. Воспитанники находились под надзором «дядек», вооруженных хлыстами. Побег из школы закон карал смертной казнью, невозвращение вовремя из отпуска — каторжными работами. Правда, постановления эти являлись скорее угрозами, чем предписанием к исполнению, но все же такая угроза висела над ослушниками. Школа была той же службой, и к воспитанникам ее государство относилось с такой же требовательностью, как и к лицам, находящимся на службе.

Противодействие, оказываемое наиболее отсталой частью петровского общества просветительным усилиям царя и его помощников, заставляло последних выступать устно и письменно в защиту просвещения. В писаниях, выпускавшихся раскольниками против царя, нападкам подвергалась и новая просветительная политика: «И учинил по еретическим книгам школы математические и академии богомерзких наук, в которых установил о звездочетия погодно печатать зловерующие календари». Сторонникам Петра приходилось поэтому проявлять большую энергию в защите новой школы и новой науки. Особенно примечательна в этом отношении деятельность Феофана Прокоповича. Переселение в Петербург этого выдающегося писателя и прекрасного церковного оратора сыграло весьма значительную роль в жизни столицы.

С Феофаном Прокоповичем Петр познакомился в 1706 г. в Киеве, куда приехал для основания Печерской крепости. Петр хорошо его запомнил и, видимо, уже тогда решил привлечь в число своих сотрудников. В 1715 г. Прокопович был вызван в Петербург, куда, задержанный в Киеве продолжительной болезнью, приехал только в 1716 г. Здесь он сразу же приступил к энергичной пропагандистской деятельности, сочиняя проповеди, в которых разъяснял реформы Петра и доказывал их необходимость. Одной из наиболее ярких была проповедь Прокоповича, произнесенная им 30 августа 1718 г. в Александро-Невском монастыре. В ней он ссылками на историю доказывал право России на Неву, Ингерманландию и Карелию. «Идеже Александр святый посея малое семя…где он трудился, дабы не безвестна была граница российская, ты престол российский тамо воздвигл еси», — говорил Прокопович, обращаясь к Петру, присутствовавшему на богослужении. Наряду с сочинением проповедей, Прокопович работал над различными богословскими трактатами и особенно над Духовным регламентом. В этой работе ему помогали вытребованные Петром в Петербург из Киева игумен Варлаам Леннецкой и иеромонахи Кохановский и Загурский. В Петербурге были напечатаны многие выдающиеся сочинения Прокоповича: «Розыск исторический» (1721), «Увещание от св. Синода невеждам» (1725) и др.