Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Поэтому государь немедленно направил свою верейку к пловцу, чтобы ближе разглядеть смельчака. Но каково же было удивление Петра, когда он в пловце узнал Гаврилу Смирного, у которого все тело было вымазано густой темной краской.

— Куда это ты, Гаврило, плывешь? И почему ты весь в краске испачкан?

— Прости, царь-батюшка, это я краску пробую,— ответил Гаврило.— Ежели Нева не смоет ее с меня, стало быть, краска добрая.

Государь весело рассмеялся, но, смекнув в то же время, что Гаврило неспроста пустился вплавь, спросил его:

— Ну а как же твои дела идут с краской?

Этого только и ожидал Смирной.

— Ах, царь-батюшка, ожидают меня и краску мою, всяк, кто хочет, берет! — воскликнул Гаврило и поплыл к берегу.

В тот же день Петр издал указ: «Охтянину Гавриле Смирному добывать найденную им краску преимущественно для продажи и продавать беспошлинно, а посторонним никому в оных местах краски не брать; буде же из охтинских плотников, кто пожелает оную краску, то дозволить им это с тем, однако, чтобы изыскателю Смирному брать с них за этот труд по нескольку денег с пуда».

Благодаря этому указу Гаврило Смирной вскоре сделался богачом.

Когда строилось Адмиралтейство, на дворе здания накопилось множество щеп, которые страшно затрудняли проход и тормозили работу. Жителям Петербурга было объявлено, что желающие могут даром брать щепы. Съехалось много телег, и сделалась невыразимая теснота. В это время показался в своей одноколке государь, приехавший поглядеть работы.

При въезде на подъемный мост, ведущий в Адмиралтейство, царский денщик закричал встречному возу с щепами:

— Эй ты, поворачивай назад!

— Молчи! — остановил Петр. — И того-то не можешь рассудить, что нам с одноколкой гораздо легче повернуть назад, чем ему.

Тотчас же государь слез с одноколки и с помощью денщика поворачивает ее назад, пропускает воз, садится снова и уезжает.

С возом щеп ехал слуга одного секретаря по имени Ларион. Спустя несколько времени Петр снова встретился с ним на том же мосту. Ларион по-прежнему вез щепы. Государь уже въехал на мост, а Ларион только еще подъезжал к нему, и Петр поэтому начал кричать, чтоб он остановился. Ларион не останавливается и продолжает путь. Поравнявшись с возом, государь узнал Лариона и спросил:

— Ведь, кажется, для тебя на днях я поворотил с одноколкой, чтобы возможно было нам разъехаться?

— Для меня, государь. Я и подумал, что ты всегда так поступать будешь.

— Но тогда ты первый въехал на мост и поворотиться тебе было уже неудобно, а теперь ты видел, что я прежде тебя въехал, между тем ты только что подъезжал к мосту, и поворотиться мне было уже неудобно, да я же и кричал, чтобы ты остановился и пропустил меня. Однако ты, несмотря на это, не останавливаясь, все едешь.

— Виноват!— отвечал слуга. — Я думал, что ты всегда уступать мне решил…

— Так надо, чтобы ты так не думал и не озорничал впредь,— сказал государь и тут же дал ему несколько ударов палкою, приговаривая: — Не озорничай, не озорничай, пропускай того, кто прежде тебя въедет на мост.

Петр весьма заботился о сбережении лесов, тогда обильно еще покрывавших окрестности Петербурга, да и вообще всю Россию. При постройках заводов и фабрик император обращал большое внимание на устройство печей главным образом в видах экономии топлива.

Однажды, посетив пивоваренный завод Лапшина, царь увидал, как из огромной заводской трубы огонь выбивало высоким пламенем.

— Лапшин, я вижу, что ты не думаешь о сбережении дров,— сказал государь,— смотри, сколько понапрасну у тебя их пропадает, ты видишь только под носом, что около Петербурга ныне лесу много и дрова дешевы, а не рассуждаешь, что без бережливости и самые большие леса истребиться могут в самое короткое время. Итак, нужно тебе переделать печь и сделать ее так, чтобы отнюдь не было такой траты дров.

Петр потребовал бумаги, начертил план экономной печки и, объясняя его, сказал:

— Когда переделаешь печь, то я приеду и посмотрю: нет ли еще какой ошибки. А теперь дай-ка мне молот, я, пожалуй, и помогу начать тебе переделку твоей печи.

С этими словами Петр 1 взмахнул кузнечным молотом и развалил несколькими ударами непонравившуюся ему печь.

Петр в начале основания Петербурга, который он называл своим «парадизом», был сильно озабочен устройством новой столицы. Он даже издал указ, которым «накрепко» запрещалось в течение известного числа лет строить какие бы то ни было каменные здания во всем государстве, чтобы привлечь и сосредоточить строительные силы и средства в Петербурге. Он был крайне доволен, когда кто-нибудь по собственной инициативе строил в городе или окрестностях какое-либо выдающееся по величине или красоте здание.