Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Одним из первых, кто обратил внимание на важную для страны и одновременно важную для понимания сущности двух городов проблему, был Белинский. «Петербург и Москва — две стороны, или лучше сказать, две односторонности, которые могут со временем образовать своим слиянием прекрасное и гармоничное целое».

Теперь мы видим, что Петербург и Москва на протяжении всей своей истории делали общее дело.

Один из наиболее своеобразных русских мыслителей середины XIX века В. Ф. Одоевский в созданной в 1830-х гг., но при жизни автора не публиковавшейся социальной утопии «4338» выдвинул идею об объединении двух городов в будущем. Описывая свой полет в Петербург на аэростате, герой повести, студент Главной Пекинской школы Ипполит Цунгиев сообщал другу в Пекин: «Что за город, любезный товарищ, что за великолепие, что за огромность! Пролетая через него, я верил старому преданию, что здесь некогда было два города, из которых один назывался Москвою, а другой собственно Петербургом, и они были отделены друг от друга едва ли не стеной. Действительно, в той части города, которая называется Московской и где находятся величественные остатки древнего Кремля, есть в характере архитектуры что-то особенное».

Итоговые слова произнес Достоевский: «Россию вели Петербург и Москва».

В конце концов, дело ведь не в том, какой из городов, Москва или Петербург, «лучше» или «хуже» отразил дух русской культуры, а в том, что каждая из столиц, оставаясь по сути русской, выражала этот дух по-своему.

Величие и сила культуры любого народа в ее открытости, которая позволяет отбирать лучшее из культурного опыта других стран и передавать миру свое, неповторимое. И реально существовавшие и существующие различия между Петербургом и Москвой представляют собой факт многообразия отечественной культуры, далекой и от вселенского имперства, и от национальной замкнутости.

Как бы ни называли в пылу полемики Петербург немецким городом, как бы ни отрицали в его стиле, архитектуре, образе жизни русские корни, он  великая колыбель русской культуры во всех ее проявлениях.

Конечно, характер Петербурга в отличие от московского строгий, сдержанный. И таков стиль петербургской повседневности. В жизнь и быт горожан незаметно входят и сопровождают их осенний холодный воздух, дождь за окном, ранние сумерки, мосты в тумане, томление и беспокойство белых ночей. Но петербургский дождь — это отражение арок и колоннад в мокром асфальте. Сырой туман — это фантасмагория архитектурных громад, выплывающих из потока времени. Осенние листья — это томящая душу красота старых дворцовых парков с черными решетками и тонкими стволами деревьев. Белые ночи — это силуэты шпилей и куполов в бледном свете.

Конечно, в каких-то проявлениях повседневной жизни стиль города выражен ярче, а где-то он размыт, растворен. Так, например, его труднее почувствовать на вокзале, где волны приезжающих вливаются в город, внося что-то иное в городской муравейник. Духа Петербурга не почувствуешь на больших рынках, в предместьях. Его нет в новых кварталах города, хотя в метро, в троллейбусах едут те же горожане.

Когда говорят о петербуржцах, имеют в виду не просто население, а особый тип горожанина, отличающийся от жителей других городов России некими своими качествами психологии, поведения, общения с другими людьми, вкусами, даже речью. А если внимательно вглядеться в собрание этих качеств, то вдруг поймешь, что они составляют приметы российского интеллигента.

В других европейских языках, между прочим, понятия интеллигенция вообще нет; наше слово образовано от французского intelligence, что означает совсем другое — ум, интеллект. Это понятие было у нас изобретено писателем П. Боборыкиным в XIX веке и вошло в обиход, чтобы обозначать некое специфическое, не известное другим странам и не существовавшее прежде в России социально-культурное явление. «Русская интеллигенция, — отмечал известный философ Н. Бердяев, — есть совсем особое, лишь в России существующее, духовно-социальное образование, и возникла она в XVIII веке в результате дела Петра».

Когда В. Ленин определял интеллигенцию по ее месту в общественном разделении труда, он говорил, что «она охватывает всех образованных людей, представителей умственного труда». Здесь Ленин рассуждал как социолог. Между тем, интеллигенция  явление культурологическое, а не социологическое. Это хорошо видно на примере Петербурга.

Самыми заметными хранителями петербургского стиля в повседневной жизни традиционно остаются пожилые горожане. Их сдержанность, неспешность — это не столько старость, это внимательность к жизни, к ее мгновеньям и полутонам. Не потому ли так красивы их лица, глаза? Очень разные лица, но в них есть нечто общее — отраженный город. Эти люди отмечены удивительным достоинством. Как часто именно пожилые горожане сохраняют чувство юмора, горькую иронию, доброту, умение сопереживать, удивляться, радоваться.