Возраст чувственности

– Да, мне надо взять себя в руки. Через несколько недель свадьба Джоанны, а там и Рождество. – Калли улыбнулась и посмотрела на подругу уже веселее. – Ты во всем права, Ро, пора начинать жить по-новому. Грейс сейчас рядом с Богом, и в этом нет ни моей вины, ни Гидеона. С завтрашнего дня я опять начну писать, это занятие всегда помогало мне собраться с мыслями и стать самой собой. Пора прекратить заниматься самобичеванием, верно?

– Полностью согласна, – кивнула Ровена и добавила: – Будет что почитать. – Словно не знала, что в доме собрана богатая библиотека.

Калли оценила шутку и наконец весело рассмеялась.

Было уже темно, когда Ровена все же призналась себе, что вечерняя прогулка по парку в одиночестве вызвана вовсе не желанием подышать свежим воздухом. Она не переставала думать о Джеймсе Уинтерли. Вдруг ему станет плохо, и он упадет с лошади, чем усугубит травму, полученную из-за непослушного ребенка Финчей? Тогда он не сможет потребовать, чтобы она вышла за него замуж и стала одним из спасенных им иждивенцев. Она испытывала к нему противоречивые чувства; тогда в лесу была готова закрыть собой от пули, а сейчас с удовольствием наградила бы оплеухой за все волнения, перенесенные за эти дни.

Скорее всего, вернувшись к себе, Джеймс не сомкнул ночью глаз, потому так поспешно уехал. Кто знает, какие неприятности могли у него возникнуть? Ровене стало казаться, что Уинтерли уже никогда не вернется. Господи, но почему она так этим озабочена?

– Зачем ты так спешно уехал? – невольно выкрикнула Ровена в темноту. – Хотел оказаться подальше от меня на случай, если я передумаю и скажу «да»?

Ровена рассеянно бродила по дорожкам зеленого лабиринта из плотно высаженных туй, даже натолкнулась на каменный вазон с цветами, не заметив его в сгущающейся темноте. Она покраснела, будто надеялась увидеть мужчину, а вместо этого смотрела на холодный камень. Тихо ругая себя за невнимательность, она поспешила свернуть на аллею более широкую, к тому же ведущую к дому.

– Надо быть осторожнее, Ровена, – раздался по ту сторону вечнозеленой живой изгороди хриплый мужской голос, от которого по телу побежали мурашки.

Потеряв от неожиданности равновесие, она взмахнула руками, но, к счастью, устояла.

– Вам тоже не стоит забывать о здравомыслии, мистер Уинтерли. С травмой головы не стоит скакать по окрестностям три дня подряд, это заставляет задуматься о вашем психическом состоянии, – проговорила Ровена, вглядываясь в плотно переплетенные ветви живой изгороди. – Вы пожелали срочно отправиться на какой-то прием? Или на пирушку с друзьями, которые вас уже заждались?

– С каких пор вас интересует, чем я занимаюсь? – спросил Джеймс удивительно спокойно, словно действительно был ее женихом, обязанным выслушивать обоснованные претензии.

– Не обольщайтесь, мистер Уинтерли. Просто я не хочу чувствовать себя повинной в том, что вы себе вредите. Доктор велел вам оставаться в постели по крайней мере неделю.

– Вы беспокоитесь обо всех, кто получил легкое сотрясение, или только обо мне?

– Вы пока единственный, кто пострадал, спасая мою сестру. – Ровена развернулась, собираясь уходить, но шевеление кустов заставило ее остановиться: Джеймс пробирался через прогал в изгороди.

Внезапно Ровена уловила до боли знакомые звуки: где-то совсем рядом захныкал разбуженный ребенок. Женщина насторожилась.

– Где мы, дядюшка Понедельник?

Теперь она отчетливо слышала плаксивый голосок.

Бесшумно, как призрак, Джеймс приблизился к ней. На руках у него был ребенок.

– Не волнуйся, малышка, все хорошо, спи.

Ровена пригляделась и поняла, что маленькая девочка очень похожа на Уинтерли, это было видно даже в сгустившихся сумерках.

– Простите, я ее не заметила, – пробормотала Ровена.

Эти двое смотрелись так гармонично, что Ровену охватила досада оттого, что она не может быть частью их мира.

– Бог мой, неужели слышу это от миссис Уэстхоуп?

– Да, если не будете так скрытны, окружающие узнают о том, что у вас есть сердце.

– Вы ведь об этом никому не расскажете? – усмехнулся Уинтерли.

Они шли рядом в сторону дома, в котором Гидеон и его дядя выделили Джеймсу комнату на любой срок, какой он пожелает.

Подойдя к небольшой боковой двери, Ровена без колебаний распахнула ее перед Уинтерли, ведь руки его были заняты. Кто же эта девочка? Возможно, дочь Хебе, о которой он беспокоился больше, чем об остальных. Малышка казалась больше похожей на маленькую принцессу, чем на дочь погибшей шпионки. Девочка крепко обхватила ручонками шею Уинтерли – было видно, что она обожает «дядюшку Понедельника».

– Спасибо, – кивнул Ровене Джеймс и вошел внутрь.

– Так просто вам от меня не избавиться, – произнесла ему в спину Ровена и услышала в ответ приглушенный смех.

– Слава богу, вы вернулись, мистер Джеймс, – бросился к ним встревоженный Хаддл.

Это предложение было самым длинным из всего, что когда-либо произносил слуга в ее присутствии. Неужели он действительно так привязан к Уинтерли? Похоже, да, судя по взволнованному выражению лица.