Возраст чувственности

Ровену примиряло с действительностью лишь счастливое лицо и радостный взгляд Калли, благодарной ей за работу. Переписав каждый листок старых рукописей, Ровена начала записывать под диктовку продолжение нового романа. Таким образом, она становилась первым читателем произведения, а от такой привилегии трудно отказаться. Ровена была увлечена тем, как развиваются события и раскрываются характеры героев, повествование Калли становилось все занимательнее. Кроме того, она с не меньшим интересом наблюдала, как Калли вживается в образ супруги наследника поместья и леди Лафрен. Ежедневно приходилось прилагать немало усилий, чтобы большое хозяйство работало как хорошо отлаженный механизм и жизнь продолжалась согласно десятилетия назад принятым правилам. Как дочь священника, Ровена привыкла видеть родителей постоянно занятыми, однако масштаб их деятельности был совсем иным. Нельзя ожидать от Калли, что она справилась бы одна со всеми делами, разрываясь между поддержанием порядка и творчеством, даже если бы не носила ребенка наследника поместья.

– Мне бы очень не хотелось оставлять творчество, – призналась Калли, погладив живот, чтобы успокоить толкавшегося малыша. – Хотя Гидеон теперь со мной, да и хозяйственные дела отнимают много времени. Если бы не ты, дорогая Ровена, я бы не справилась. Однако, если ты будешь продолжать терять вес и выглядеть такой усталой и бледной, боюсь, мне придется отказаться от написания нового романа.

– Сейчас ноябрь, Калли, конечно, я бледная, разве может быть иначе в это время года? – попыталась защититься Ровена.

– Разумеется, я не ожидаю, что ты будешь свежей и румяной в середине зимы, Ро, но ты стала почти прозрачной, и вокруг глаз темные круги, все это меня очень тревожит. Ты плохо спишь?

– Мама говорила, что бывает, она тоже просыпается посреди ночи и не может заснуть или вечером сон не приходит очень долго. Потом все проходит так же внезапно, как началось. Она говорит, что сама не понимает, в чем причина.

– Возможно, беспокойство или сожаление? Или чувство вины, которое никак не удается преодолеть. Не может причина быть в том красивом джентльмене, решившем уехать вместе с тремя детьми и няней, чтобы продемонстрировать всем нам, что мы ему нимало не нужны?

– Не думаю, – равнодушно произнесла Ровена. – Мама беспокоится о нем не больше, чем о любом другом человеке на земле, вынужденном жить вдали от семьи.

– Конечно. Но ведь мы говорим не о миссис Финч, верно? – с легким раздражением проговорила Калли.

– Именно о ней, по крайней мере я, – отрезала Ровена.

– Ничего подобного, ты просто стараешься заболтать меня и сбить с толку, – теряя терпение, воскликнула Калли. – Но знай, я не позволю тебе вести скучную жизнь одинокой вдовы, Ровена Финч. Нам обеим ясно, что твои попытки убедить себя не удались, а я слишком люблю тебя, чтобы не думать о будущем лучшей подруги, – сердито прищурившись, заявила леди Лафрен.

– Но я и есть вдова, Калли, – резонно возразила Ровена.

– Однако ты не выглядишь довольной своим положением.

– Такова моя жизнь. – Ровена была вынуждена защищаться, это было слишком личным, и еще ей не хотелось заводить с подругой разговор о Джеймсе Уинтерли.

– Я оставила при себе свое мнение, когда Джеймс так поспешно собрался уехать. Я также ничего не сказала, видя твое воодушевление по этому поводу. Гидеон просил меня не вмешиваться, – со вздохом пояснила Калли.

– Но не очень преуспела, должна заметить, – съязвила Ровена.

Леди Лафрен фыркнула:

– Чушь, я молчала как рыба почти месяц.

– Так ли, Калли?

– Может, не всегда, но я не проронила ни слова, хотя знала, как ты и моя дорогая родственница наводят о нем справки.

– Он очень плохо выглядит, – не удержавшись, задумчиво произнесла Ровена. – Впрочем, у мистера Уинтерли трое детей, с ними немало забот, неудивительно, что он изменился, – добавила она, придав лицу беззаботное выражение.

– Если бы ты не сказалась больной и не провела весь день в постели, когда он привозил детей пообщаться с племянницей и племянником Хлои и Люка, сама увидела, как он выглядит, – с укоризной произнесла Калли.

Ровена едва не выдала себя, ведь она стояла у окна гостиной, того, что рядом с главным подъездом, и отлично видела Уинтерли, но ей не показалось, что он значительно изменился. Да, он не выглядел самоуверенным щеголем, что неудивительно, когда ведешь за руки двух малышей, а третий рыдает, потому что его несет няня. Ровена ощутила легкий укол в сердце от того, что не она шла рядом с Джеймсом.

Из задумчивости ее вывел вопрос Калли, желавшей знать, что она испытывает к Уинтерли, помимо раздражения, конечно. От неожиданности Ровена вздрогнула, но тут же взяла себя в руки, надеясь, что подруга не заметит ее реакцию. Но у Калли был острый глаз, и отступать она не собиралась.

– Умоляю тебя, Ро, прекрати притворяться, – взмолилась леди Лафрен. – Я желаю счастья и тебе, и Джеймсу, но, судя по тому, что с вами обоими происходит, порознь это невозможно.