Возраст – преимущество

Усилиями полковника Дюррера, которого, находясь в отчаянии, Гитлер произвел в генералы, мы, три «засланных» казачка, находились сейчас в убежище главы Третьего рейха. После разговора с Дюррером, когда я открыл ему, кто я и откуда, тот развил бурную деятельность, желая помочь нам в достижении цели. Кузнецов был удивлен больше всех, ибо не рассчитывал на такое. Мне же, наоборот, была понятна такая инициатива. Насколько я успел изучить полковника, а нынче генерала абвера, он честный человек и сейчас, как никто другой, хотел лишь одного, чтобы человек, который привел страну к такому коллапсу, понес достойное наказание. Он не только смог внедрить всех нас в организацию Гитлерюгенд, но и поспособствовал тому, чтобы именно наша рота сегодня оказалась в почетном карауле в убежище вождя нации. День рождения фюрера был омрачен еще затемно, на город сыпались снаряды и бомбы, а некогда великий человек, завоевавший половину Европы, сидел, как крыса, в бункере.

Кузнецов и Боря были командирами взводов молодежной организации, Дюрреру легко удалось это осуществить. Диверсанты абвера больше не нужны, и, используя свои знакомства, он устроил им перевод в Гитлерюгенд. Солдат не хватало, а тут бойцы с таким опытом, да нас с руками оторвали. Меня, несмотря на возраст, а благодаря «заслугам», поставили на отделение в этом же подразделении. Мы даже честно пытались защищать столицу рейха от нашествия большевистских орд, посылая отряды добровольцев в окрестности столицы, где катком шли танки и самоходки нашей Красной армии. Мне не было жалко этих детей с промытыми мозгами, ведь как ни крути, а они сами шли в эту организацию, туда никого насильно не гнали. Гитлерюгенд, это организация добровольцев, как говорит их вождь – истинных патриотов Великой Германии. От той Германии остаются руины, а фанатики все еще пытаются сопротивляться. Мы не раз видели, как здесь, в Берлине, наскоро формировались роты и батальоны из простых горожан, тыловиков и прочих, далеких от службы на передовой людей и посылали их в горнило войны, на передовую, где наши доблестные военачальники, Жуков, Конев, Рокоссовский, упражнялись в скорости продвижения к логову врага. Сталин гнал их вперед по одной простой причине, союзнички рядом, а я успел через Кузнецова слить данные, что немцы готовятся лечь под Запад, чтобы избежать капитуляции. Сдаться коммунистам – страшный сон нациста.

Комната для приемов в бункере фюрера была большой, но все же не могла вместить всех желающих. Чтобы не обижать преданных ему людей, а таковыми были по сути простые дети, фюрер сократил количество охраны, на что мы и рассчитывали. В зале находилось «всего» восемь автоматчиков, зубров опытных, но цель у нас слишком заманчива, чтобы не попытаться рискнуть, к тому же на нашей стороне будут находящиеся рядом бойцы Гитлерюгенда, хоть сами они и не знали этого. Расчет был прост, охрана, увидев начавшуюся атаку с нашей стороны, должна решить, что это не бунт отдельных военных, а именно спланированная акция, и начнет противодействие, убивая всех подряд, тем самым давая нам время расправиться с ними. Да и не собирались мы вступать в активный бой, наша цель – верхушка рейха. Думаю, вряд ли кто-то откроет стрельбу в помещении с Гитлером, а уж когда возле горла вождя нации будет находиться отточенное лезвие кинжала Гитлерюгенда, тем более.

На входе мы все сдали огнестрельное оружие, даже прошли серьезный обыск, но церемониальные кинжалы нам оставили. Как так? Все просто, на них были красивые кожаные ленты, которыми переплетена рукоять, и из ножен их не достать. Быстро не достать. Их так же проверили люди из охраны бункера, но проверка свелась к тому, чтобы просто проверить извлекаемость из ножен. Кинжалы сидели крепко, но никто не обратил внимание на узлы, которыми были завязаны клинки, а те на деле распускались легким рывком.

Нас трое, расположились мы довольно далеко друг от друга, я находился на правом фланге, Боря, как самый опытный и умелый боец-рукопашник, по центру. На нем лежит захват Гитлера, и по нашему замыслу, после этого все должно закончиться. Не думаю, что охрана станет стрелять, когда фюрер окажется в заложниках. Но если мы просчитались, будет трудно.

Гитлер толкал речь, как и заметил выше, тихо и без особого желания, мы готовились, когда внезапно в наши планы вторглись особые обстоятельства. Дверь в комнату открылась, и внутрь прошли четыре человека. Я всех их прекрасно рассмотрел и узнал. Геббельс и Борман вошли первыми, за ними, абсолютно не глядя вокруг себя, просочился Шпеер, а вот последний вошедший был мне незнаком.

– Мы присоединяемся к поздравлениям, мой фюрер, – тут же скороговоркой выкрикнул главный агитатор рейха и вскинул руку в приветствии.

За ним все присутствующие были вынуждены сделать то же самое. Гитлер почти не отреагировал на это, лишь кивнул. Левая рука фюрера сильно тряслась, это было заметно, а правой он пытался ее сдерживать, выходило нелепо и плохо.