Возрастные кризисы

Потеря молодости, утрата физических сил всегда воспринимались нами как само собой разумеющееся, но обесценивание целей стереотипных ролей, которые мы для себя определили, ставит перед нами вопросы, не имеющие однозначных ответов. В этот период любой удар судьбы может выбить нас из колеи. Возраст оставляет радикальные изменения в личности. Они неизбежны.

Эти изменения дают возможность женщине утвердиться в своих силах, мужчине — позволить проявление эмоций, любому из нас они позволяют отбросить узкие профессиональные и экономические рамки. Когда это случится, мы сами готовы искать цель. Вступление на этот путь приведет нас к новому взаимопониманию между нами и теми, кого мы любим.

Но сначала, после того как нам откроется темная сторона жизни, появится много страхов. Каждая проблема, которая не была решена па предыдущем этапе развития, будет проявляться сейчас и мучить нас. На поверхность выйдут даже забытые темы детства. Нас начнут терзать скрытые стороны нашего внутреннего "я". Мы должны попытаться принять их или отказаться от них.

Эти страхи могут привести нас к депрессии, к неразборчивым сексуальным связям, агрессивности, ипохондрии, саморазрушающим действиям (каковыми являются алкоголизм, прием наркотиков, самоубийство) и резким перепадам настроения. Имеются соответствующие данные о прохождении людьми среднего возраста. Кризис, связанный с серединой жизни, всегда использовался психиатрами для объяснения того, почему так много творческих и трудолюбивых людей сгорают к тридцати пяти годам. Еще более драматичным является доказательство, что они умирают от этого.

Если мы признаем эту нашу темную сторону, что же мы увидим?

Мы эгоистичны, жадны, конкурентоспособны, зависимы, ревнивы, мы испытываем страхи, мы собственники, мы имеем деструктивную сторону.

Вы боитесь расти? А кто этого не боится? Начиная, в попытке исправить нашу подлинную индивидуальность, процесс переоценки всего, о чем мы думаем, что чувствуем и за что выступаем, мы наталкиваемся на внутреннее сопротивление.

В этот опасный момент у нас появляется чувство страха. И именно тогда многие из нас хотят отступить как можно быстрее, так как движение вперед означает столкновение с правдой, о которой мы уже давно догадывались; мы остались одни.

Мы остались наедине с нашими мыслями и чувствами. Другой человек может соприкоснуться с ними через наш опыт или беседу, но никто другой, кроме нас самих, не сможет реально их усвоить: ни жены, ни мужья, хотя они могут дополнять нас, ни наставники, ни боссы. Этого не смогут сделать даже наши родители.

С детства, когда мы отождествляли себя с родителями, мы тянем за собой примитивный шлейф воображаемой защиты: защиты диктаторской стороны внутреннего "я", которую я назвала «внутренним сторожем». Эта обобщенная защита дает нам чувство уединения и даже в среднем возрасте защищает нас от столкновения с пашей абсолютной отделенностью. Мы надеемся, что наши приятели, дети, деньги или успех смогут продлить защиту со стороны близких людей, которую мы получили в детстве. Власть «внутреннего сторожа» заставила нас поверить в то, что, не высовываясь и не тратя весь наш потенциал, мы защитим себя от опасности, неудач, болезней, смерти. Но все это иллюзии.

Пытаясь поддерживать эту иллюзию и сохраняя то, что психиатры называют «неполной идентификацией», мы только облетаем боль, которую испытываем при мысли о разделении. Однако это не защищает нас.

Мы всячески стараемся уйти от этой правды жизни, отступаем и дрожим. Устремляемся за сладкоголосой птицей нашей юности. Стоп. Застой. И, наконец, мы осознаем: темная сторона — в пас самих. Чувство внутреннего коллапса становится таким сильным, что многие из нас уже не хотят ему противостоять.

Люди, чьи биографии я привела в книге, в возрасте сорока четырех — сорока пяти лет могли сказать: «Я действительно несколько лет жил как в аду, а сейчас выхожу из этого». Но описать это состояние они практически не могут. Люди, прожившие половину жизни, охвачены паникой. Они определяют это как «жизнь в подвешенном состоянии» и говорят: «Я иногда спрашиваю себя, стоит ли утром вставать, чтобы жить». Дальнейший самоанализ кажется опасным.

Сорокатрехлетний дизайнер сформулировал эмоции и чувства, которые ощущал в этот период, следующим образом: «За последний год я обнаружил, что подавлял в себе все те чувства, которые не принимал. Теперь они вышли на поверхность. Я не хочу больше им препятствовать. Я хочу признать ответственность, которую реально ощущаю. Я знаю, что эти чувства существуют, и это позволяет мне подстроиться под модель поведения, которую я должен выбрать».

Его признание говорит о том, что этот человек находится в кризисе, связанном с серединой жизни. «Сейчас я действительно шокирован размахом и качеством этих чувств. Я чувствую страх, зависть, жадность, желание соперничества. Все эти так называемые плохие чувства проявляются там, где я их вижу и чувствую. Я поражен, с какой энергией мы подавляем их в себе и не признаем нашу боль».