Возрастные кризисы

«Когда п достиг подиума, я внезапно стал терять сознание и, пытаясь удержать равновесие, начал судорожно хвататься за лекторскую трибуну. Затем, почувствовав, что мне плохо, я вынужден был сесть и объяснить аудитории, что не совсем здоров и могу продолжать лекцию только сидя… Я быстро ответил на вопросы и отправился в мотель. Когда я добрался до своего номера, я был весь мокрый от пота, а в спине и груди ощущал какие-то странные толчки. Я подумал, что это может быть сердечный приступ, и с этими мыслями на следующий день вылетел в Нью-Йорк и улегся в постель. Врачи обследовали меня в течение нескольких дней, но не нашли никаких отклонений в моем здоровье. Но почему же тогда я чувствовал себя хуже, чем когда-либо за тридцать семь лет жизни?»

Как и большинство из нас, Харрингтон попытался убедить себя, что это был просто эпизод в его жизни. Он перетрудился и устал. Однако через некоторое время, беседуя об искусстве

на одном из приемов, он почувствовал, что теряет равновесие. «Пол стал медленно уходить из-под моих ног. Я быстро выпил воды, чтобы избавиться от ощущения тошноты».

Продвигаясь вперед по жизни, словно ничего не случилось, он продолжал оставаться поборником зашиты гражданских прав и присоединился к маршу Мартина Лютера Кинга из Сельмы. Один из активистов был убит, другой скончался от полученных ран позже. Харрингтон сохранял спокойствие перед лицом этих тревожных событий. Он решил, что потеря равновесия была случайностью и больше не повторится. «Я ошибался… По возвращении в Нью-Йорк мне снова пришлось столкнуться с противоречивыми внутренними чувствами внутри себя. Эти внутренние силы завладели мною на год и потом еще в течение трех лет оказывали влияние на мою жизнь».

Майкл Харрингтон описал период своей жизни от тридцати семи до сорока двух лет. Эти годы — пиковые практически для каждого человека. Но Харрингтон, как и большинство людей, ничего не знал о том, что мы сегодня называем кризисом, связанным с серединой жизни. И поэтому Харрингтон, как и многие из нас, считал, что погибает.

"Я никогда не встречал свое собственное "я", — пишет он, — по крайней мере, лицом к лицу. А теперь мое подсознание схватило меня за горло. Я в буквальном смысле столкнулся со своим внутренним "я". Оно захватило мою жизнь и диктовало условия, обращаясь к моему рациональному началу".

Его охватило беспокойство, свободно плавающий страх, который нельзя было удобно пристроить и привязать к чему-то в мире определенных событий. Его тело, работа, жена, вся внешняя структура его жизни функционировали нормально. Однако самые обычные вещи — например, застрявший в замке ключ, ожидание, когда освободится телефонная линия — стали вызывать в нем вспышки гнева и паники. Любая лишняя секунда пребывания в самолете воспринималась им как угроза его равновесию.

«Что же так перевернуло мою жизнь?» Харрингтон обратился за помощью к психоаналитику. В течение следующих четырех лет симптомы ухудшались, и он пытался разобраться в происходящем. «Мой мир трансформировался в набор готовых экстраординарных путей, однако я не мог понять, что же все-таки случилось. Я полагал, что остался таким же, каким был, я отказывался признать себя тем, кем (или чем) я сейчас становлюсь».

Анализируя все стороны своего внутреннего "я", он смог признать одну из них — свою радикальность, когда он был студентом колледжа, «который все еще ходил в своих голубых джинсах» и не был запачкан буржуазным знанием денег, власти и успеха. Это был хороший отрезок жизни, и он видел это. Но начиная с тридцати пяти лет верх взяла другая сторона внутреннего "я". Она вывела его из бедности и прославления жизни в коммунах и привела к брачному союзу, желанию иметь детей, признанию семейной ячейки и к известности.

Эту сторону он считал не очень чистой. Однако факт был налицо: он вынужден был признать все это. Это тоже был он.

Творческий кризис

Наиболее поразительное доказательство того, что мы в этом возрасте достигаем перекрестка, приводит лондонский психоаналитик Эллиот Жак. Он понял это, изучая биографии великих художников Запада, которые были охвачены кризисом в возрасте от тридцати пяти до сорока лет. Среди этих людей — Бетховен, Гете, Ибсен, Вольтер. Из теоретических выкладок Жака следует, что мы все достигаем переломного момента в развитии именно в указанном возрасте. Сначала Жак опирался на биографии специально отобранной группы знаменитых людей, однако затем, исходя из своей практики, он продолжил анализ в других исторических периодах. В 1965 году он опубликовал статью, в которой выдвинул теорию о том, что критический переход в районе тридцати пяти лет начинается не только у творчески одаренных личностей. Этот кризис проявляется в каждом обыкновенном среднем человеке. Жак назвал это «кризисом, связанным с серединой жизни». Жак осторожно указал на то, что переходный процесс продолжается несколько лет и что для каждого отдельного индивидуума он может проходить по-своему.

Этот творческий кризис может проявляться в трех различных формах.