Возродим Мир из Пепла

Навострив уши, я пригляделась. Сперва я совсем не поняла, чего от меня хотела Гили, но потом… В пронзительном свисте слышался потусторонний шёпот. Снежинки гладили щёки, словно руки. Льдинки складывались в голубые, злобно сощуренные глаза.

Лица. Эта буря и впрямь живая. Я обомлела и ахнула, схватившись за рот.

– Я не понимаю, что вы там увидели, – пытался вглядеться Захария.

– Это не просто буря. Это нимфы, – пояснила я, после чего тот округлил глаза.

– Быть не может… Нимфы льда и холода – и здесь?! – воскликнул он вполголоса.

Похоже, зверолюди нас не очень понимали, но слышали наши взволнованные голоса. Между ними начали ходить шепотки, и я прикусила язык.

– Одному Фениксу с ними не справиться! – продолжал Захария. – Вот дурак… Он наверняка понял, что за ним пришли!

– За ним? Почему?.. – в недоумении пролепетала я.

– Нимфы прокляли мир, – пояснил Захария, и я замерла. – Они не хотят, чтобы смертные вновь управляли им. Феникс – тот, кому дана сила всё исправить.

Я оцепенела. Холод теперь не только касался моей кожи, но и проникал в душу. Сама природа… Сам мир против того, чтобы мы его спасали. Неужели Матушка хочет, чтобы мы через всё это прошли? Это ведь невозможно… Или?..

– Мы должны ему помочь! – воскликнула я, чтобы народ обратил на меня внимание. Моя задумка сработала: все, вплоть до фараона, обернулись на мой зов. – Чего мы все спрятались?! Надо прогнать этих супостатов с Та-Ааи!

– Ты, верно, не совсем понимаешь, в каком положении мы оказались, – недовольно заявил фараон Аменхотеп, вставая с престола. – Мы никогда в жизни не видели этих существ. У нас вряд ли есть средства, чтобы дать им отпор. Мы едва держим оборону…

– Тогда вы обрекаете себя на гибель! – продолжила я, топая ногой. – Феникс не справится один. Если его… не станет, то не станет всех, кто здесь сидит!

Зашептались. Заговорили. Завосклицали. Похоже, большинство на моей стороне.

– Кое в чём отец прав, Мира, – заметил Имхотеп, вставая рядом со старшим фараоном. – Мы не знаем, как с ними сражаться. Мы искры по сравнению с пожаром Феникса.

– Тогда кое в чём не правы вы. Любой пожар начинается с искры.

Решительно сказав это, я замерла, сжимая кулаки. Они глядели, не веря мне. Но я, кажется, знаю, как доказать им.

Я сорвала с головы венчик. Мамин подарок… Сжала его в руке, прощаясь с ним: «Ты сослужишь мне добрую службу…» Окунув его в одну из жаровен, я направилась к окну.

– Мира, ты что делаешь?! Так нельзя! – оказалась рядом со мной Гили.

– Просто повторяй за мной, – отрезала я и, сквозь волшебство шаманок, просунула руку с горящим венчиком.

Вой. Эхом, он наполнил весь дворец. Зверолюди и змеелюди содрогнулись. Однако тут же округлили глаза, когда поняли: от огня духи холода отпрянули, как от самой страшной напасти.

И венчик быстро исчез, став лишь пеплом.

– Что?.. Духов можно заставить отступить? – вдруг пролепетала Рунпи.

Я же удивлённо уставилась на неё:

– Вы никогда не пытались?

– Это… против желаний Итн. Духи всегда стояли выше всех нас, – проговорила жена фараона. За ней закивали и шаманки. – Они намного сильнее, и противостоять им невозможно.

– Сейчас выбор таков: жизнь или смерть. – Я старалась говорить уверенно, хотя чувствовала, что голос вот-вот сорвётся. Но мысль о Фениксе, летающем где-то там без сил, заставляла меня сохранять настрой. – Я не готова отдавать свою жизнь, когда есть возможность за неё побороться.

Все принялись переглядываться. Гили и Захария даже прижались друг к другу боками, не зная, что и сказать.

Фараон оглядел меня не без доли подозрения. Но я старалась держать плечи расправленными. От моей решимости зависит жизнь Феникса. От моей решимости зависят жизни всех, кто здесь находится!

– Отец, – вдруг выступил Имхотеп, – позволь сказать, что наши спутники помогли мне выжить и заключить мир с Миситу-Минене. Я им верю.

– Одним доверием делу не поможешь, – возразил Аменхотеп.

– Я знаю. Но у меня есть план. – Голос Имхотепа вновь стал громче. Таким, что все мы мгновенно обратились к нему. – Нам нужно поджечь Нехен.

* * *

Прямо у дворца, в сердце города среди пустынь, воцарилось пламя. Высокий пожар лижущими огненными языками уходил в небеса, способные, кажется, поглотить собой всё. А вокруг света – сплошная тьма.

Снежная буря усиливалась, пытаясь зажать противоположную стихию в тиски. Но лёд таял, вилы-нимфы обжигались и отстранялись, отступая всё дальше. Но работы ещё много.

Зверолюди бросались факелами и горящей тканью. Почти обнажённые, в лёгких одеждах, они продрогли насквозь и держались ближе к костру. Тот, похоже, придавал им сил, чтобы бороться дальше.

Я же стояла впереди со светочем, отпугивая страшные, жуткие лица. Кошмарные… Они кривились, шипели, визжали. Как чудовища, они тянули когтистые костлявые руки, как сама жестокая зима. Мне лишь оставалось держать факел в руке, которая уже покрывалась ледяной коркой.

Мы были совсем как в старых сказках, где зверолюди сражались с морами – вилами-нимфами тьмы…

– Всё? Мы всё использовали?! – закричал где-то позади Имхотеп.

– Да, мой фараон! Всё, что было! – отвечали ему воины.