Возрождение

Не только общение и общение с больным передавало инфекцию по звуку, но и простое прикосновение к одежде или ко всему, что трогал или использовал больной, само по себе передавало болезнь….. Вещь, принадлежавшая человеку, больному или умершему от болезни, будучи тронута животным… в короткое время убивала его… это я видел собственными глазами. Эта беда вселяла такой ужас в сердца всех… что брат оставлял брата, дядя — племянника… часто жена — мужа; более того (что еще более необычно и почти невероятно), некоторые отцы и матери отказывались посещать и ухаживать за своими детьми, как будто они не были их детьми….. Простые люди, за которыми никто не ухаживал, болели тысячами ежедневно и умирали почти без помощи. Многие из них умирали на улице, другие, умершие в своих домах, давали понять соседям, что они умерли скорее от зловония своих гниющих тел, чем от чего-либо другого; и этих и других умерших был полон весь город. Соседи, движимые скорее страхом, чтобы разложение мертвых тел не навредило им самим, чем милосердием к усопшим, выносили тела из домов и клали их перед дверями, где, особенно по утрам, прохожие могли видеть трупы без числа. Затем они притаскивали биры, а некоторые, если их не было, клали на доску; и не только на одном бире лежали два или три трупа, и такое случалось лишь однажды; но можно было насчитать много таких, на которых лежали муж и жена, два или три брата, отец и сын, и тому подобное….. Дело дошло до того, что люди считали умерших мужчин не больше, чем ныне козлов.43

Из этой сцены запустения Боккаччо выстраивает свой «Декамерон». План языческого гулянья был составлен в «почтенной церкви Санта-Мария Новелла» «семью молодыми дамами, связанными друг с другом дружбой, соседством или родством», которые только что отслужили мессу. Их возраст варьировался от восемнадцати до двадцати восьми лет. «Каждая из них была благоразумна и благородных кровей, благовоспитанна и полна честной живости». Один из них предлагает уменьшить вероятность заражения, уединившись в своих загородных домах, не по отдельности, а вместе со слугами, переезжая с одной виллы на другую, «получая удовольствие и развлекаясь в зависимости от времени года». Там мы можем услышать пение маленьких птичек, там мы можем увидеть холмы и равнины, покрытые зеленью, и поля, полные кукурузы, волнами, как и море; там мы можем увидеть деревья, тысячи видов; и там лик неба более открыт для взгляда, который, хотя и разгневан на нас, не отказывает нам в своих вечных красотах.»44 Предложение принимается, но Филомена его улучшает: поскольку «мы, женщины, непостоянны, своенравны, подозрительны и робки», было бы неплохо, чтобы в компании было несколько мужчин. По счастливой случайности в этот момент «в церковь вошли трое молодых людей… в которых ни испорченность времени, ни потеря друзей и родных… не смогли охладить… огонь любви….. Все они были приятны, хорошо воспитаны и отправились в поисках высшего утешения… к своим любовницам, которые, как оказалось, все трое были из семи вышеупомянутых дам». Пампиния рекомендует пригласить молодых джентльменов присоединиться к прогулке. Нейфиле опасается, что это приведет к скандалу. Филомена отвечает: «Так, но я живу честно, и совесть меня ни в чем не укоряет, пусть кто угодно говорит об обратном».

Итак, в следующую среду они отправились, навьюченные слугами и съестными припасами, на виллу в двух милях от Флоренции, «с хорошим и большим двором посредине, с галереями, салонами и спальнями, каждая сама по себе прекрасная и украшенная веселыми картинами; с лужайками и лугами вокруг, и дивными-добрыми садами, и колодцами с очень холодной водой, и погребами, полными дорогих вин».45 Леди и джентльмены спят допоздна, неторопливо завтракают, гуляют по садам, долго ужинают и развлекают себя рассказами. Договорились, что каждый из десяти будет рассказывать по одной истории в каждый день путешествия. Они остаются в стране десять дней (отсюда и название книги, от греческого deka hemerai — десять дней), и в результате на каждое мрачное произведение Данте «commedia umana» Боккаччо отвечает веселой сказкой. Между тем правило запрещает любому члену группы «приносить извне какие-либо новости, кроме радостных».