Возрождение

Юлий II оставил своим душеприказчикам средства на завершение, в меньшем масштабе, гробницы, которую Микеланджело спроектировал для него. Художник работал над этой задачей в течение первых трех лет понтификата Льва и получил от душеприказчиков за эти годы 6100 дукатов (76 250 долларов?). Большая часть памятника, вероятно, была создана в этот период, вместе с Христом Воскресшим из Санта-Мария-сопра-Минерва — красивым обнаженным атлетом, которого позднее вкусы облачили в набедренную повязку из бронзы. В письме, написанном Микеланджело в мае 1518 года, рассказывается, как Синьорелли пришел в его мастерскую и занял восемьдесят джулиев (800 долларов?), которые так и не вернул, и добавляется: «Он застал меня за работой над мраморной статуей высотой в четыре локтя, у которой руки связаны за спиной».57 Предположительно, это была одна из Prigioni или Captivi, призванных изображать города или искусства, взятые в плен воинственным Папой. Статуя в Лувре соответствует описанию: мускулистая фигура, одетая только в набедренную повязку, с руками, связанными сзади так туго, что шнуры впиваются в плоть. Рядом с ним стоит более изящный Пленник, обнаженный, за исключением узкой полосы вокруг груди; здесь мускулатура не преувеличена, тело представляет собой симфонию здоровья и красоты, это греческое совершенство. Четыре незаконченные «Скиави» или «Рабыни» во Флорентийской академии, очевидно, предназначались в качестве кариатид, которые должны были поддерживать надстройку гробницы. Несостоявшаяся гробница сейчас находится в церкви Юлиуса Сан-Пьетро-ин-Винколи: великолепный массивный трон, колонны с изящной резьбой и сидящий Моисей — непропорциональное чудовище с бородой, рогами и гневным челом, держащее Скрижали Закона. Если верить неправдоподобному рассказу Вазари, евреев можно было увидеть в любую субботу входящими в христианскую церковь, «чтобы поклониться этой фигуре, не как произведению рук человеческих, а как чему-то божественному».58 Слева от Моисея — Лия, справа — великолепная Рахиль — статуи, которые Михаил назвал «Деятельная и созерцательная жизнь». Остальные фигуры гробницы были вырезаны его помощниками небрежно: над Моисеем — Мадонна, а у ее ног — полулежащее изображение Юлия II, увенчанное папской тиарой. Весь памятник — это торс, мучительно прерванная работа разрозненных лет с 1506 по 1545 год, запутанная, огромная, несочетаемая и абсурдная.

Пока эти фигуры высекались, Лео — возможно, во время пребывания во Флоренции — задумал достроить церковь Сан-Лоренцо. Это была усыпальница Медичи, где находились гробницы Козимо, Лоренцо и многих других членов семьи. Брунеллеско построил церковь, но оставил фасад незавершенным. Лев попросил Рафаэля, Джулиано да Сангалло, Баччо д'Аньоло, Андреа и Якопо Сансовино представить планы завершения фасада. Микеланджело, видимо, по собственной воле, прислал свой план, который Лев принял как лучший; следовательно, папу нельзя обвинять, как многие обвиняли его, в том, что он отвлек Михаила от гробницы Юлия. Лев отправил его во Флоренцию, откуда он отправился в Каррару добывать тонны мрамора. Вернувшись во Флоренцию, он нанял помощников для работы, поссорился с ними, отправил их собирать вещи и бездействовал в своей не очень приятной роли архитектора. Кардинал Джулио Медичи, двоюродный брат Льва, присвоил часть неиспользуемого мрамора для строительства собора; Михаил обиделся, но продолжал бездействовать. Наконец (1520 год) Лев освободил его от контракта и не потребовал отчета о средствах, которые были выданы художнику. Когда Себастьяно дель Пьомбо попросил Папу дать Анджело новые задания, Лев откланялся. Он признал превосходство Микеланджело в искусстве, но, по его словам, «он тревожный человек, как вы сами видите, и с ним невозможно найти общий язык». Себастьяно сообщил об этом разговоре своему другу, добавив: «Я сказал Его Святейшеству, что ваши тревожные манеры не причиняют никому вреда и что только ваша преданность великому делу, которому вы себя посвятили, заставляет вас казаться ужасным для других».59