Возрождение Бога-Дракона

Двери лифта открылись и мы вышли в коридор.

— Ты самое странное существо на этой планете, — сказал я, пока она возилась с ключами у дверей своей квартиры.

Моя реплика ее позабавила.

— Да? Почему это?

Я не знал, что ответить и как сказать, что чувствую. Мы зашли в ее квартиру, и она посмотрела на меня так, словно не знала, но хотела понять: я наброшусь на нее прямо здесь, или мы сначала снимем обувь и пройдем в комнату. Взгляд ее был не приглашающим и не запрещающим — чистое любопытство. Она просто не знала, чего от меня ждать. Такой я ее и запомнил — красивой, юной, стоящей у закрытой двери с полуулыбкой на лице… Я обязательно поцеловал бы ее — если бы не ощутил вдруг, как мир начинает сжиматься и выворачиваться, словно мокрая простыня в руках прачки. Мир стонал от боли и готовился заорать благим матом. Бьянка не ощущала опасности, но что-то неминуемо должно было уничтожить нас через несколько секунд.

Не было времени на объяснения. Я схватил ее в охапку и рванул к окну так быстро, как только мог — где-то там, впереди, виднелся легкий просвет, щель между смертью и смертью, проникнуть в который означало остаться в живых. Я двигался быстро, но все же не так быстро, как мог бы, будь я один. Я прыгнул и, не отпуская Бьянку, выбил окно своей спиной; в этот момент в доме прогремел взрыв. Полыхнули сразу два или три этажа — но обнадеживало хотя бы то, что на сегодня это была не термоядерная бомба. Мы падали вниз, в хаосе осколков и пыли, и несколько раз перевернулись в воздухе, прежде чем мне удалось занять положение снизу. Я надеялся, что если я упаду первым, а Бьянка упадет на меня, удар для нее будет не таким сильным, и она выживет. О том, выживу ли я сам, я не думал — слишком часто я уходил от смерти в последние месяцы, чтобы сейчас беспокоиться об этом. Но впервые я боялся — дико боялся, что она умрет.

Мне удалось выдержать направление, по которому вела вниз нить неискаженного мира — между двумя стенами, где вселенная кричала от боли в вывихнутом суставе. Я упал спиной на газон у входа в здание. Удар оглушил меня. Когда я открыл глаза, рядом дождем сыпались большие и мелкие осколки. Бьянка неподвижно лежала на мне. Я попытался шевельнуться — тело заныло, как будто бы я долгое время подвергал мышцы непомерной нагрузке, но пошевелиться мне удалось. Я положил Бьянку на землю и склонился над ней. Не считая ссадин, царапин и ноющих мышц, я был совершенно невредим. Упал с высоты семнадцатого этажа, и не сломал ни одной кости. А вот Бьянка умирала.

Проклятый мир подсказывал мне, как остаться в живых самому, но на тех, кем я дорожил, ему было наплевать. Спина Бьянки, ее бедра и шея были утыканы мелкими осколками стекла, которые взрыв швырнул нам вслед, придав им скорость пули. Несколько крупных осколков пробили легкие и внутренние органы. Она истекала кровью.

— Нет, пожалуйста… — Зашептал я, прижимая ее к себе и пытаясь направить свою силу на то, чтобы исцелить ее. — Пожалуйста, живи!.. Живи!!!

Она закашлялась и выплюнула кровь… много крови… Я обладал огромной властью, но мог только отнимать жизнь, а не дарить ее. Я был почти неуязвим, но это качество не распространялось на тех, кто находился рядом со мной.

Когда вдали послышались трели сирен полицейских машин и карет скорой помощи, Бьянка уже была мертва. И когда я понял, что чуда не произойдет и ее уже не вернуть, то прижал к себе ее тело и закричал, слыша, как звенят, осыпаясь, стекла ближайших домов, как скрежещет сминаемый металл автомобилей и как орут от боли падающие на землю люди. Сила исходила от меня волна за волной, разрушая стекло, металл, живые тела и бетон, и больше в этом мире не было той, кто могла бы усмирить мой гнев.

15

Герр Рихтер появился в своем кабинете в половине девятого утра — приехал сюда сразу из аэропорта. Я ждал его всю ночь и задремал только под утро. Секретарша перехватила директора в приемной — ее поспешный глухой лепет из-за двери разбудил меня. Но директор не стал ее слушать, оборвав короткой фразой «Я знаю».

Что она там пыталась ему рассказать? Поведать о смерти Бьянки? Или о том, что я устроил вчера вечером в городе? Или о том, что я вломился в кабинет директора и сижу в нем уже шесть или семь часов?

Наверное, последнее. По крайней мере, герр Рихтер не удивился, увидев меня в своем кабинете.

— Привет, — сказал он. Подчеркнуто нейтральным тоном, внимательно разглядывая мое лицо.

Я не ответил, также внимательно разглядывая наставника и прислушиваясь к собственным ощущениям. Что-то изменилось. Он боялся. Почему? Раньше такого не было. Чем я напугал его?

— Ты помнишь, что делал вчера, Дил? — Мягко спросил герр Рихтер, усаживаясь напротив.

Я кивнул и задал встречный вопрос:

— Чего ты боишься?

— В юго-западном районе города до сих пор нет электричества. В двух квартала выбиты все стекла, взорвано и испорчено полсотни автомобилей, осколками стекла и металла ранено более четырех тысяч человек…

— Бьянка погибла.