Возрождение, или Граната в руках обезьяны

Если суждено вернуться на Родину, на полпути бросив гравилет, я не только брошу свою мечту, но и Великий народ, который смог выжить в эти тысячелетия, прожив хоть и нудной, но изнуряющей судьбой. Нет, он не вправе погибнуть, если не от взрыва, так от старости, вымирая по одному.

Лежал под кустом ветвистого дерева, философия так и перла из моей головы. Меж ветвей высоко в небе появился знакомый силуэт.

– Эге-ге-гей! – закричал на радостях, бегая вокруг древа махая руками.

Дракон увидел меня, сложил крылья и камнем устремился вниз. За сто метров от меня раскрыл их и низко над землей подлетел ко мне, ставя свои огромные паруса вертикально. Я подпрыгнул и уцепился за шею, радуясь, как мальчишка. Приятель заклекотал в ответ, опустил крыло, приглашая на прогулку. Я не стал мешкать, взбежал на спину и уселся на плечи. Мы взмыли в воздух. Набрав высоту, устремились на восток, к нему на Родину.

Хотя я для него и не много вешу, дракон приземлился на ледник, не долетев пару сотен метров до перевала. Сложил крылья, бегом умчался вперед, оставляя огромные следы на снегу. Здесь, у самой вершины, снег утрамбован множеством ног, видимо, драконы неспособны перелететь остаток вершины, предпочитая пешую прогулку.

Перевалились на другую сторону, набирая скорость, мы заскользили в паре метров над ледником. Плотность воздуха увеличилась, птица уменьшала площадь крыла, при этом скорость увеличивалась в разы. Полет меж выступов на бреющем, с головокружительной скоростью, заполнил все тело адреналином.

– Эврика-а-а-а! – перекрикивая свист ледяного ветра, прокричал в небесах.

Эхо подхватило возглас и отразило тысячи раз от молчаливых скал.

– Надо гравилету приделать крылья, и он будет парить, как дракон! – проснулся внутренний собеседник.

Мысль полностью охватила меня, и я принялся обсуждать с собой. Иногда хлопал по плечам верховой птицы, и та радостно клекотала, соглашаясь со мной. В ответ его клекоту со всех сторон, как камни с гор, спрыгнули сотни огромных бабочек. Они закружили возле нас.

Один молодой, еще зеленый (в прямом смысле слова), схватил меня за плечи, стремглав унес вверх, за ним бросилась остальная молодежь. Передавая друг другу, они нарочно отпускали меня, ловя у самой земли. Безумие радости закончилось, когда меня перехватил старый дракон. Чешуя серого цвета еще местами поблескивала золотым отливом. Не знаю, когда намеревались они закончить маршрут, если бы я не увидел под собой круглое блюдце древнего города с изогнутыми краями густой растительности. Похлопал дракона по плечам и указал вниз. По правде говоря, меня подташнивало от их веселухи.

Вход открыт, сердце бешено забилось, выскакивая из груди. Помахал драконам рукой, шагнул в неизвестность, свет не зажегся, продолжать спуск смысла не было.

«Что делать? Снять штаны и бегать – второй том Чернышевского». Вспомнил остроту Софьи.

Вышел наверх, нашел кремень, немного сухой травы, разжег костер. Молодежь пришла в помощь, таскала хворост и бросала в огонь, устроили настоящий пожар. Некоторые умудрялись бросать на лету, поднимая снопы искр в облака, невообразимый клекот оглушал спящий город.

Мой знакомый принес странное животное, шерсть густая, мягкая, как у яка, но кучерявая, и отсутствовали рога. Я быстро разделал тушу, испечь не получалось, пламя бушевало – не подойти. Понял мои намерения молодой сорванец, взмахом крыльев немного сбил пламя и хвостом загреб гору углей, рассыпая по лугу. Собрав их в кучу, разложил мясо. Через полчаса угощал всех шашлычком, не забывая о себе.

Пользуясь случаем, обкрутил полено шкурой, шерсть пропитал жиром, разжег факел и ушел в подземелье. Сыростью и плесенью ударило в нос, вышел в круговой коридор. Все настолько пропиталось сыростью, что сталактиты и сталагмиты срослись вместе, образуя решетку.

– Вот она, родимая!

Что больше всего волновало, как и в Пскове, размещалось на противоположной стороне входа – комната роботов. Они стояли в два ряда, огромный робокоп стоял отдельно. Опрокидывая все вниз, наконец-то нашел бластер. Увы, заряда не оказалось. В коридоре раздался грохот ломающихся сталактитов. В ужасе прижался к стене, откуда в этой сырости действующий робот? Дракоша высветился в полумраке, прижал шершавую пасть к моей щеке, замурлыкал, как кошка.

– Ладно, помощничек, помогай, раз пришел.

Уцепившись за стеллаж, потянул я его к себе. Напарник понял, что от него требуется, схватил зубами трубы, вывернул все, едва не снес мне голову.

– Теперь я сам, – притормозил помощника, когда в приподнятом настроении он захватил все добытое в пасть и застрял в проходе.

Сорванцу предложил вытащить робота на поверхность, лишь бы не мешал мне, сам уложил трубы на коридоре, обвязав поясом, поплелся к выходу. За десять приемов легкие, серебристые трубы к вечеру были подняты наверх.

Сорванец не отставал, он с усердием, пятясь задом, скользя на все четыре лапы, вытащил робота. Весь вечер пританцовывал возле него, хвастаясь перед сородичами (молодежь вся одинакова).