Возрождение полевых цветов

Мы работаем сообща и заканчиваем как раз к тому времени, когда спускаются Салем и Лорен.

Салем только что приняла душ, ее волосы влажные, на ней ее обычные шорты и майка. Лорен выглядит так, будто ее переехал поезд. Волосы взъерошены, в уголках рта слюни, и на ней до сих пор пижама.

– Тетя Лорен! – кричит Сэда, слезая со стула.

Лорен прижимает пальцы к вискам.

– Тише, тише, мой любимый мелкий гремлин.

– Я не знала, что ты здесь, – продолжает Сэда и обхватывает руками ноги Лорен.

Бедная Лорен выглядит так, будто ее сейчас вырвет.

– Ты проголодалась? Мой папа испек вафли. Я ему помогала.

– Посмотрим, малыш. – Лорен взъерошивает волосы Сэды, садится за стол и роняет на него голову.

Салем берет бутылку апельсинового сока и разливает его по стаканам для всех нас. Один стакан она подносит Лорен и говорит, что принесет ей ибупрофен. Лорен поднимает вверх большой палец. Я накладываю всем вафли, а Сэда помогает мне накрыть на стол.

Возвращается Салем и протягивает Лорен две таблетки. Та глотает их и что-то бормочет себе под нос. Салем смеется и придвигает Лорен тарелку:

– Ешь. Станет легче.

– Когда я вывалю все это тебе на колени, не говори, что я тебя не предупреждала.

Салем закатывает глаза и говорит мне:

– Она драматизирует.

Завтрак проходит относительно гладко, несмотря на выразительные взгляды Лорен в мою сторону. Меня это не беспокоит. Я знаю, что она защищает Салем, и рад, что у нее есть подруга, которая так о ней печется.

Когда на кухне все убрано, я иду на веранду к Салем и Лорен, пока Сэда играет в домике на дереве. Я выдвигаю стул и сажусь. На Лорен громадные солнцезащитные очки, а Салем сидит, откинув голову назад, и наслаждается солнечными лучами.

– Ты не передумала везти Сэду в мебельный магазин?

Салем кивает и шевелит пальцами ног; на ее ногтях голубой лак.

– Конечно. Она обрадуется, если у нее появится в этом доме свое пространство.

– Хорошо. Возможно, я забегу и в хозяйственный магазин.

– Зачем?

– За краской. Уверен, она захочет изменить цвет.

Сейчас стены в комнате для гостей бежевые. Бежевая краска осталась после одного проекта, и я решил пустить ее в ход.

– Тряпка, – фыркает Лорен.

Я пожимаю плечами.

– Если это сделает Сэду счастливой, то вряд ли меня можно считать тряпкой.

– Не обращай на нее внимания; она ворчит оттого, что не может веселиться, как раньше.

– Мы даже не веселились. Мы напились, и теперь у меня гудит голова. – Лорен указывает на свою голову. – Мне только исполнилось двадцать шесть, а мое тело решило, что мне сорок и моя жизнь закончена.

– Твоя жизнь не закончится в сорок лет.

Лорен опускает солнцезащитные очки. Уголки ее губ дергаются, она изо всех сил старается не улыбнуться.

– Кому, как тебе, не знать, старый хрен.

Салем качает головой.

– Нужно найти тебе няньку. С тобой сложнее, чем с Сэдой.

– Счастлива услужить. Кто-то же должен держать тебя в тонусе, – парирует Лорен и поправляет солнечные очки.

– Да, жизнь-то меня в тонусе совсем не держит.

– Твоя взяла!

– Сэда! – кричит Салем. – Спускайся оттуда. У нас есть дела, мы собираемся купить кое-что для твоей комнаты!

– Правда? – Сэда высовывает голову из окна домика на дереве. – А можно мне кровать, как у принцессы?

– Можно… – Салем закрывает мне рот рукой, пытаясь не рассмеяться.

– Хватит ей потакать. Нельзя давать ей все, что она захочет. Да, ей всего пять лет, но она этим пользуется.

– Я собирался сказать не это. – Я усмехаюсь, когда она отпускает свою руку.

– О, неужели?

Моя улыбка становится шире.

– Может быть.

Она качает головой, и я притягиваю ее к себе на колени.

До возвращения Салем я проживал каждый день, просто чтобы выжить. А теперь я живу ради каждого дня. Как будто я наконец-то снова могу дышать.

Глава тридцать шестая

Салем

Мы возвращаемся домой после шопинга, и я совершенно без сил. Я так и не полюбила торговые центры и сомневаюсь, что когда-нибудь полюблю. Зато у Сэды будет новый мебельный гарнитур, новое покрывало и то, что она назвала идеальной розовой краской для стен. Краска называется «растаявшее мороженое», но упаси вас Бог ей об этом сказать.

– Вообще-то я люблю ходить по магазинам, – говорит Лорен, волоча сумку с предметами декора, – но твоя дочь заставляет меня в этом усомниться.

– Она – нечто, – соглашаюсь я.

Запустить Сэду в магазин – все равно что попытаться обуздать дикого кролика. Она всюду бегает и скачет, лезет во все щели, здоровается с каждым незнакомцем и начинает танцевать в коридорах, если ей нравится музыка.

В общем, мой ребенок – полная противоположность тому, какой была я. Но опять же, неизвестно, каким ребенком была бы я, если бы мое детство не было испорчено монстром.

Мы выгружаем все сумки, пока Сэда бегает по двору и напевает выдуманную песню.

– Держись подальше от дороги, – предупреждаю я, поднимаюсь по ступенькам и ставлю сумки в холле.

– Хорошо, мама. Не переживай.

Она не знает, но часть родительских обязанностей и заключается в том, чтобы беспокоиться.