Возрождение полевых цветов

Адреналин покидает мое тело, и я падаю перед ней на колени. Я не чувствую, как больно ударяюсь о твердый пол, потому что чертовски рад, что она цела. Я думал… ну, я думал о худшем. Я не хотел верить, что ее больше нет, но мой мозг все равно прокручивал этот сценарий.

– Не плачь, – умоляет она, погружая пальцы в мои волосы.

Я даже не осознаю, что плачу, но она права. Меня трясет от рыданий. Я в ужасе от того, что я мог потерять ее сейчас, когда только что обрел заново. Но она рядом. Она жива. Она дышит и сидит передо мной. Она не получила серьезных травм. Ты никогда не чувствуешь себя таким беспомощным, как когда тот, кого ты любишь, ранен, а ты ничем не можешь помочь.

– Шшш, – утешает меня она. – Я в порядке. Мне больно, и рука, скорее всего, сломана. Но я в порядке.

Она повторяет это снова и снова – что она в порядке. Я поднимаюсь и осторожно обхватываю ладонями ее лицо. Я осматриваю ее на предмет шишек и синяков. Она поднимает бровь и сдержанно улыбается:

– И каково ваше заключение, доктор Холмс?

– Мое заключение, – я наклоняюсь так, чтобы оказаться на уровне ее глаз, – таково: вы пытались довести меня до сердечного приступа, мисс Мэтьюс. Я человек немолодой, со мной так нельзя.

– Но вам еще нет и сорока. – Она закатывает глаза, и мне хочется ее отшлепать. Она в гребаной больнице после автомобильной аварии, и она смеет закатывать глаза? Какая наглость. – Сорок – еще не старость, так что прекратите нести чушь.

– Ты в порядке? – спрашиваю я. – Мне важно не только твое физическое состояние, но и психологическое.

Она судорожно выдыхает, и я, чтобы ее успокоить, опускаю руку на ее колено.

– У меня шок, – признается она. – Все произошло так быстро! Я ударилась головой и потеряла сознание. – Она показывает на ту сторону лица, где виднеется порез, а на черепе – шишка. – Но моя рука – вот что меня убивает.

Ее левая рука опухла и в районе локтя приобрела фиолетовый оттенок.

– Рентген уже сделали?

– Нет. – Она устало качает головой. – Этого я и жду. Бедная Джорджия, она так хотела, чтобы я присутствовала на родах, а тут вот это.

– Не переживай, солнышко, – прошу я. Мне не нравится видеть ее такой.

– Я просто расстроена. – Ее нижняя губа дрожит, Салем вот-вот расплачется. – Вечно что-то случается, и я никак не могу отдохнуть. Я устала от жизни. – Она всхлипывает, и я беру из коробки салфетку и протягиваю ей. Она благодарно улыбается и вытирает глаза. – Я драматизирую. Я знаю, что во многом мне везет и судьба ко мне благосклонна, но…

– Не обесценивай свои чувства. – Я прижимаю ладонь к ее щеке. – Автомобильная авария – это травма для любого человека. Не чувствуй себя виноватой за то, что расстроилась. Ты уже со многим справилась.

Она кивает и вытирает салфеткой нос.

– Ты прав.

– Мисс Мэтьюс? Я отведу вас на рентген.

В палату входит медсестра, толкая перед собой инвалидное кресло. Я перевожу взгляд с нее на Салем.

– Зачем тебе инвалидная коляска? Твои ноги…

– Это обычная больничная процедура, сэр. – Медсестра прерывает мой шквал вопросов. – Вам не о чем беспокоиться.

Другими словами, мне нужно угомониться и заткнуться. Понял.

Салем садится в кресло-каталку, а мне приходится остаться в палате. К счастью, через пятнадцать минут она возвращается.

– Врач просмотрит снимки и зайдет.

– Спасибо. – Салем ложится на койку. Когда медсестра уходит, она добавляет: – Я так устала.

– Это адреналин. – Если честно, адреналин и у меня зашкаливал, но я ей об этом не говорю – не хочу, чтобы она решила, что я преуменьшаю значение ее чувств. – Закрой глаза и спи. Я буду здесь и никуда не уйду.

– Не уйдешь?

Я беру ее руку в свою.

– Я буду рядом.

Несмотря на назойливый писк аппаратов, через несколько минут ее глаза закрываются, дыхание выравнивается, и я понимаю, что она уснула.

Я рад, что ей удалось задремать. Отдых пойдет ей на пользу. Через час приходит врач, и мне приходится ее разбудить. Врач объясняет, что рука сломана, но операция не потребуется, поэтому ей наложат гипс, а на рану возле глаза – повязку. И слава Богу, ведь она и так уже провела здесь около двух часов.

После ухода врача Салем говорит:

– Скорее всего, ребенок уже родился, а я это пропустила.

– Ты этого не знаешь.

– Мне так грустно, что я разочаровала Джорджию, – сокрушается она.

– О, черт! – спохватываюсь я. – Я должен был позвонить ей и сообщить, что с тобой все хорошо. – Я достаю из кармана телефон, но сигнала нет. – Я выйду и позвоню ей.

Она хватает меня за руку и усаживает обратно на стул.

– Я попросила медсестру ей позвонить и сообщить. Я не хотела, чтобы она беспокоилась за меня во время родов.

Я убираю ее волосы со лба и с благоговением смотрю на нее.

– Ты хоть представляешь, насколько ты замечательная? Ты всегда ставишь остальных на первое место.

Она пожимает плечами, словно в этом нет ничего особенного. К счастью, долго ждать не приходится, и Салем сияет, как ребенок, когда ей позволяют выбрать цвет повязки. Она выбирает светло-розовый под предлогом, что он понравится Сэде. Однако я уверен, что розовый – и ее любимый цвет, даже если она сама этого не осознает.