Возрождение времени

Разрыв патрона в стволе и впрямь был случайностью, которая как нельзя кстати замаскировала вмешательство софона. Но на самом деле, если бы Уэйду и удалось выстрелить в третий раз, пуля просвистела бы мимо уха Чэн Синь, ибо к этому моменту софону удалось создать в его глазах идеальную иллюзию.

В провале Уэйда присутствовала некая совершенная симметрия. Это он был ответствен за отправку мозга Тяньмина в космическую бездну, и вот теперь этот самый мозг, прошедший сквозь непредсказуемые водовороты истории, разрушил его планы и поставил род людской на грань небытия.

– Вот так я спас Чэн Синь, но уничтожил последнюю надежду человечества. Все, что случилось после… ну, это тебе известно.

Тяньмин спрятал лицо в ладонях и разрыдался.

– Ох, мне так тебя жаль, мой милый… В этом нет твоей вины. Ты сделал все, что мог, – слова утешения шли из глубины сердца АА. Выслушав невероятную историю Тяньмина, она и в самом деле ни в чем его не винила, а наоборот, полюбила еще крепче.

«Когда же мне стал дорог этот человек – сильный и одновременно такой ранимый?»

艾 АА не знала ответа на собственный вопрос, знала лишь, что судьба, с которой она так долго боролась, наконец настигла ее. Она отбросит сомнения и будет любить Тяньмина всем сердцем. Ей предстоит разбудить его любовь своей любовью, подкрепить его силу своей силой.

«Может быть, поверить ему мою тайну?» АА начала было говорить, остановилась, начала опять. За долгие годы она переменила столько любовников, что потеряла им счет, а сейчас вот нервничала как никогда. Она знала: разоблачение ее невероятной тайны изменит взгляды Тяньмина как на сложную историю перепутанных отношений между ними тремя, так и на переломную точку в судьбе человечества. АА было необходимо, чтобы Тяньмин понял и простил ее, иначе им никогда не стать близкими по-настоящему, как бы долго они ни прожили бок о бок.

АА вспомнила, как сама сказала Чэн Синь еще в начале их дружбы в Эру Устрашения: «Все еще думаешь о нем, да? Сейчас новая эпоха, новая жизнь. Забудь о прошлом!»

АА была не права, ужасно не права. Судьба любит играть в игры, и прошлое, как сказал Фолкнер, никогда не умирает. Оно даже и не прошлое. Оно всегда возвращается и вновь бросает тебе вызов. Это верно по отношению к Чэн Синь, к Юнь Тяньмину, и это верно и по отношению к АА.

Но, может быть, еще не время?..

* * *

Тяньмин все еще переживал боль прошлого.

Он рассказал АА о десяти судьбоносных минутах, последовавших за церемонией передачи Меча, – минутах, когда «капли» атаковали Землю. Хотя судьба человеческой цивилизации была предрешена, он продолжал надеяться, что Чэн Синь нажмет кнопку, и трисолярианские клопы, увидев бесполезность своих усилий, испытают такое же отчаяние, в какое впали земляне. По крайней мере он, Тяньмин, насладится тогда местью за все, что пережил за последние десятилетия. Он мечтал стать свидетелем страданий и раскаяния захватчиков, осознавших неизбежность своего конца.

Он наблюдал за Чэн Синь, зная, что то же самое делают сейчас все трисоляриане – и на планете, и во флоте. Прошла минута. Другая. Чэн Синь, держащую палец на кнопке, била дрожь. Вместе с ней трепетали и сердце Тяньмина, и весь Трисолярис, но надеялись они на диаметрально противоположные исходы.

«Нажимай! Проклятье! Почему ты не нажимаешь? Нажми на кнопку, и пусть справедливость восторжествует! Нажми на кнопку и накажи злодеев! Пусть они сдохнут вместе с нами!» Безмолвный крик Тяньмина эхом отдавался в его сознании.

Но Чэн Синь так и не нажала на кнопку. Вместо этого она отбросила пульт прочь. Перестала дрожать. На нее снизошло противоестественное спокойствие. Она приняла решение.

Вокруг Тяньмина замелькали в воздухе текстовые сообщения от его трисолярианских коллег. «Ты видел? Тяньмин, мы выиграли! Она не смогла! Земля теперь наша!»

Такое ликование для существ, избегавших всяческих эмоций, было явлением беспрецедентным.

Впервые в жизни Тяньмин испытал ненависть к Чэн Синь. «Почему ты так слаба? Почему не доставила нам хотя бы удовольствия уничтожить врага вместе с собой? Почему защищаешь этих вероломных клопов? Отправь их в могилу вместе с нами! Да ты кто вообще – человек или инопланетянка?!»

Отчего-то он снова вспомнил ту вылазку на природу к Миюньскому водохранилищу. Чэн Синь тогда подобрала гусеницу, ползущую по тропинке, и бережно опустила в траву, чтобы никто на нее не наступил. Другие девушки из группы взвизгнули от отвращения, но Тяньмина этот поступок глубоко тронул. Он запомнил, как выглядела гусеница, и позже посмотрел в толстом справочнике в библиотеке. Гусеница была личинкой обыкновенного серого мотылька, не обладающего красочными крыльями бабочек.