Возрожденное орудие

Джедао хотелось спросить, почему он оказался в совершенно незнакомой, но огромной комнате, а не на койке в медотсеке, куда более разумных размеров. Он бы почувствовал себя лучше, если бы пространство было заполнено таинственными, пульсирующими, дающими жизнь механизмами, хотя сам не смог бы отличить таинственные, пульсирующие, дающие жизнь механизмы от других разновидностей. Вместо этого помещение было разделено бамбуковыми ширмами на части, образующие что-то вроде лабиринта. На стенах и потолке слабо горели свечные лозы.

Потом он вспомнил сражение.

– Вот дерьмо! – сказал Джедао и невольно поморщился от боли. – Сражение…

– Мы победили, сэр, – сказал Дханнет. – Пожалуйста, сэр, суп.

Новые воспоминания. Он откинул одеяло и осмотрел свою грудь. Либо кто-то переодел его в новую форму, либо старая обладала невероятной способностью к самовосстановлению. Он осторожно ощупал себя в поисках дыры. Ничего. Все казалось прочным. Он даже слышал, как колотится сердце.

Дханнет снова попытался накормить его. Джедао отпрянул от ложки.

– Вы видели, кто я такой.

Кем бы он ни был, черт возьми.

– Да, – ответил Дханнет, не выказывая ни малейшего отвращения к – как там выразился Талау? – «ходячему мертвецу-нелюдю».

– Как вы можете относиться к этому так спокойно? – Особенно когда ни один из прочих Кел так не поступал.

Дыхание Дханнета с шипением вырвалось сквозь зубы.

– Вы мой генерал, сэр.

Дело не могло быть только в этом. В конце концов, теоретически он также был генералом остальных Кел. Но чтобы успокоить Дханнета, который от беспокойства глядел как побитый пес, Джедао с неохотой выпил немного бульона. Пришлось собраться, и все равно он пролил немного на рубашку. Рубашка впитала влагу с жуткой и абсолютной быстротой. Несмотря на первоначальный скептицизм Джедао, бульон действительно помог ему почувствовать себя лучше.

После этого Джедао заснул, сам того не желая. Когда он проснулся в следующий раз, Дханнета уже не было. Это имело смысл: даже у адъютанта должно быть время для себя. Тем не менее Джедао решил спросить Дханнета о ходячих-трупах-нелюдях, когда увидит его в следующий раз.

На этот раз он осмотрел все вокруг более тщательно. Стены были мягкого, незамысловатого белого цвета. Он уставился на маленький угловой столик, ножки которого напоминали колонны резвящихся лисиц, навечно застрявших в зиме. Куджен? Помощник Куджена? Личный дизайнер интерьера Куджена?

Что ж. Времени терять нельзя. Джедао спросил сеть, где он и что происходит. К счастью, кто-то потрудился снова включить его аугмент. Сеть ответила, что они находятся на орбите вокруг Истейи-3, пока гекзарх закрепляет свои достижения. Она также чопорно напомнила, что сегодня Праздник Горящих Вен.

– Звучит мило, – пробормотал Джедао. Судя по дате, с момента нападения на Истейю прошло четыре дня. А это означало, что его попытка спасти мот-верфь, вероятно, была тщетной.

Он воспользовался уборной, затем снял рубашку и стал искать следы ранений. Ничего, только шрамы, с которыми он проснулся в тот первый день. Куджен намекал, что шрамы легко удалить или скрыть, так что это ни о чем не говорило. Он снова надел рубашку и убедился, что выглядит прилично.

Затем в памяти всплыло название поминальной церемонии. Праздник Горящих Вен.

– И что же подразумевает эта церемония? – спросил Джедао у сети.

Сеть заверила его, что для соблюдения ритуала еще не поздно, и одновременно мягко намекнула, что ему стоило бы прилагать больше усилий. Затем она начала декламировать литанию, под которую следовало медитировать, и назвала конкретные числа, важные для этого праздника.

– Нет, – сказал Джедао, начиная злиться, – я не имею в виду то, что должен делать. – Он вообще-то ни хрена не собирался делать, но не было нужды говорить об этом сети. – Откуда взялось название праздника?

Сеть объяснила ему, что уполномоченный чиновник из числа Видона обрабатывал избранного еретика, по сути, поджигая его кровь. Она начала вдаваться в технические детали. Джедао не был медиком, но не упустил из виду тот факт, что не упоминалось, скажем, об анестезии. Для церемонии жертва должна была оставаться в сознании.

Сеть вообще никогда не использовала слово «жертва». Джедао задался вопросом, сколько эвфемизмов успели сменить до этого момента.

У него была минута, чтобы принять решение. Его так и подмывало спросить, где же, черт возьми, находился Куджен, пока все это происходило, но он не хотел невольно привлекать к себе внимание гекзарха. Поэтому вместо этого он просто задал сети еще один вопрос:

– Если я хочу присутствовать на церемонии лично, – он был уверен, что это не самая странная просьба, с которой когда-либо обращался генерал, сбившийся с пути, – куда мне следует направиться?

Сеть услужливо предоставила карту. У Джедао возникло странное чувство, что она одобряет такой поворот. Или тот, кто запрограммировал сеть, хотел поощрить соблюдение поминальных церемоний.