Возрожденные полки русской армии. Том 7

Прошло недели две – было 15 февраля. Толя впервые со мной заговорил, кризис миновал. Мы были страшно счастливы, что такая опасность нас миновала. Теперь мы могли наблюдать, куда мы попали и в каких условиях мы находились.

Наша больница была как раз в центре города против церкви, она была очень мала и вмещала всего 15—20 кроватей. Лежали в ней только офицеры. Оборудование больницы оставляло желать многого, а питание было из рук вон плохо. Мы буквально голодали. На всех больных была одна сестра и один санитар, доктора же почему-то менялись чуть ли не через день. Все выносила на своих плечах героиня сестра, не знавшая абсолютно отдыха. К глубокому сожалению, ни имени, ни фамилии, ни облика ее я не помню, в то время перед глазами стояла какая-то сетка, в ушах шумело, все казалось в тумане.

Мы неудержимо стремились как можно скорей уйти отсюда, уйти из этой душной обстановки – стона и безумного бреда. Нужно было дождаться какого-то дня, не то пятницы, не то вторника, и идти на комиссию. Еще накануне мы сделали репетицию вставания, но не совсем удачно, и я побаивался, что и назавтра ничего не выйдет и нам придется ждать еще целую неделю. Страх этот придал нам силы, и мы к назначенному времени встали, оделись и, поддерживая друг друга, отправились на комиссию, которая заседала за три или четыре квартала – тоже в госпитале. С нами же отправился на комиссию и наш сосед – ротмистр граф Стенбок, одновременно с нами воскресший из мертвых.

Госпиталь, в который мы явились, был битком набит тифозными, которые, за неимением кроватей, лежали на сенниках без простынь прямо на полу. Впечатление получалось безотрадное.

Комиссия, к счастью, нас не задерживала – тиф кладет серьезные отпечатки не только на лице, но и на всем силуэте, посему каждому из нас троих без долгих размышлений дали отпуск на два месяца. Но отпуск отпуском, а где же и на какие средства поправлять свое здоровье? В кармане у меня и у Толи оказалось всего пять рублей Ставропольской городской управы, которые не имели ценности в Моздоке, но нам повезло, за них мы получили пять бубликов.

Видя наше затруднительное положение, граф Стенбок пришел нам на помощь и дал взаймы пятьдесят рублей какими-то более употребительными деньгами.

Все мы решили ехать в Екатеринодар. Граф Стенбок имел там знакомых, а мы решили ехать к своим дорогим N. За время нашей болезни станцию Моздок привели в относительный порядок, но буфет работал слабо и, когда-то изобиловавший всякой снедью, теперь не имел в достаточном количестве даже хлеба. Поезда на Минеральные Воды пришлось ждать до 2 часов ночи, где вагоны не имели никаких печей. С большим трудом удалось выпросить у коменданта станции одну теплушку, в которой, кроме печки, абсолютно ничего не было. Дров не было, и негде было достать, все наши поиски в этом направлении не увенчались серьезными результатами. К нам попросились в вагон еще два офицера, точно в таком же состоянии, как и мы, только перенесшие тиф, – мы их приняли. Посадка в вагон теперь сильно усложнилась и была делом общим, никто из нас не мог самостоятельно взобраться на такую высоту, какой являлся для нас товарный вагон, не имевший ступенек, и потому все подталкивали снизу первого, а затем по очереди втаскивали остальных. Наша полная беспомощность особенно рельефно сказалась на первой же станции, когда нам понадобилось открыть дверь. Как ни напрягали мы усилия все впятером – дверь не поддавалась, пришлось звать на помощь извне. Мы начали стучать в дверь и кричать, но никто не откликался. Наконец послышались шаги и голоса – два каких-то казака вняли нашим мольбам и с шумом откатили дверь.

Мы объяснили им, что ослабели после сыпного тифа, рассказали, что не имеем дров, и, когда узнали, что им с нами по дороге, пригласили их ехать в нашем вагоне. Станичники охотно согласились, крикнули еще двух своих приятелей, и уже в дальнейшем пути мы не испытывали ни недостатка дров, ни других неудобств, о которых я только что говорил.

Трудно было нам добраться до Минеральных Вод, откуда начиналось в то время правильное сообщение пассажирскими поездами с Екатеринодаром.

Так как мы были без денег, то решено было сначала отправиться в хозяйственную часть в Армавир, чтобы получить наше скудное жалованье и заплатить долги. Я бы и не останавливался на этом незначительном эпизоде, если бы на станции Армавир не произошла бы встреча, о которой мне приятно вспомнить. Получив жалованье, мы с Толей решили пообедать на вокзале в ожидании поезда. Поезд должен был идти ночью; неизбежно приходилось ждать поезда. Толя от усталости и слабости за столом уснул.

Вдруг к нашему столу подходит генерал: «Вы что тут делаете?» Толя проснулся, вскочил и сразу просиял. Перед нами стоял генерал Купцов[628]. «Ну вот что, едемте ко мне, со мной экипаж, относительно поезда не беспокойтесь, я вас доставлю своевременно обратно», – скомандовал Александр Никифорович.