Возрожденные полки русской армии. Том 7

Отпущенный в Царицын поручик Богач привел с собой трех наших дезертиров. Начальник дивизии приказал дать двум по 15, а одному 20 плетей. Как не хотелось гренадерам пороть, как ни мошенничали они со жребием – кому пороть, – приказание нужно было исполнить. Тогда, чтобы не было обидно, виновных пороли взводные. Пороли по-божески – без крови.

7 сентября, когда я зашел к Густаву в штаб полка, я застал его лежащим на постели. На другой день утром эвакуировали и его, заболевшего сыпным тифом. Полк принял полковник Илларион Иванович Иванов. Ряды смыкались. 8-го в полдень получены были тревожные сведения о готовящемся наступлении красных, получивших вновь сильные подкрепления.

Мы получили теперь совсем другой участок от Грязной Балки до Земляного вала. Полковник Иванов позвал меня к себе на обед и объявил мне: «Знаешь, Котэ, я дам тебе выпить три рюмки водки, закуси как следует, забирай весь батальон и отправляйся на наш участок, я вышлю отсюда проволоку и колья. Ты должен сам распределить роты на участки. На ночь будете оставаться на местах работ, как гарнизон». – «Понял. Так точно», – отвечал я. «Ну так вот и отправляйся».

За два дня работы мы прибавили по всему фронту по одному ряду проволоки, прорыли в нужных местах ходы сообщения, устроили легкие блиндажи, а на третий день отдыхали.

К нам на участок приезжали артиллеристы выбирать позицию – все было готово. 10-го утром штаб полка переехал в блиндаж в 400 шагах от окопов и связался телефоном со всеми ротами.

8 пулеметов Максима и 5 пулеметов-ружей были на местах. Можно было начинать.

В этот день, 10 сентября, прибыл к нам в полк штабс-капитан Ващанин. Кадровый офицер, очень горячий и храбрый. На правой руке у него был только один палец. Кроме того, он имел еще несколько весьма тяжелых ранений, полученных в обе войны. Его временно оставили при штабе осмотреться, так как офицеров было достаточно. Сведения о красных оказались верными, об этом свидетельствовала все приближающаяся канонада. Часа в три дня уже стали видны в версте от позиции разрывы шрапнели. На этот раз мы ничего не боялись. Рота наша пополнилась влитыми к нам учебниками и насчитывала в своих рядах 62 штыка. Кроме меня, в роте были поручик Силаев, поручик Богач, поручик Мохов и прапорщик Шаталов.

Помню, все мы сидели на бруствере окопа и ели тыквенную кашу, только что принесенную Бражнинским. Вдруг меня вызвали в штаб полка. Получено было приказание перейти нам в контрнаступление и сбить наступающих. «Вот так вещь, а мы старались, укрепляли позицию!» – воскликнули все. Даже досада взяла.

В наступление приказано было перейти с получением сего, выждав только, когда две Астраханские роты зайдут плечом. Роты спустились из окопов сдвоенными рядами и пошли вдоль Грязной Балки. По дороге мне приказано было принять батальон и вести его вместо подполковника Талише. Это для меня не делало никакой разницы, так как, в сущности, весь батальон был ротой. Перед выходом из балки я вылез осмотреться. Впереди был небольшой удлиненный бугор, примерно с версту длиною, пересекавший нам путь. За ним шел бой. Пока же ничего не было видно.

Взяв направление на возвышенность, роты на ходу рассыпались в цепи. Солнце садилось, когда силуэты наши, если смотреть со стороны противника, обрисовались на фоне неба. Впереди в двух верстах шла перестрелка, но определить, где наши, где красные, – я не мог. Два орудия красной батареи повели по нас пристрелку, но как-то неудачно. Уже пули все чаще начинают посвистывать. Часть рот двигается по пахоте, другая часть – по земле, оставленной под пар. Около меня едут две тачанки с пулеметами, сзади идет в полном порядке первая рота. Правее ее – четвертая, левее – вторая и, наконец, третья. Астраханских рот еще не видно. Навстречу нам скачет казак. «Кто у вас командир?» – обратился казак ко мне. «Я». – «Наш 8-й батальон не может продвинуться, красные сбили левый фланг, – докладывал он. – Наш командир просил вас его поддержать». – «А где кончается ваш левый фланг?» – не замедляя темпа движения, спросил я. «А вон тачанка наша стоит», – указал он рукой. Я действительно увидел тачанку. Кроме тачанки, ничего не было видно.

Огонь все усиливался. Направление было взято нами удачно, менять ничего не приходилось. Роты шли спокойным шагом. Вот мы поравнялись с тачанкой. Я приказал нашим всем тачанкам выехать вперед и открыть огонь. Тачанки понеслись карьером, причем одна тотчас же перевернулась. Вторая открыла огонь. Слева наши тачанки тоже открыли огонь, мы неудержимо продвигались вперед, неся сильные потери. Огонь красных буквально косил наши ряды. Два раза, когда я оглядывался назад, видел, как падало сразу по 4—5 человек – молча, без стонов.

Слышу, меня зовет голос Богача, оглянулся – он лежит. «Я тяжело ранен, – проговорил он, – передайте все мои деньги и вещи моей жене в…»