Возрождённый Первый Дом (СИ)

Птица бесшумно скользнула к сыну из тьмы коридора, пощелкала клювом, просвистев заклинание, и душа эльфа превратилась в крошечного сычонка. «Времени нет, за мной,» — Эол сверкнул глазами, устремляясь в обратный путь. Несколько раз им попались служители Мандоса, но тени не замечали полёта двух птиц, бесшумно летевших у самого потолка. Когда до щели, через которую Эол проник в чертоги Владыки Судеб, осталось всего ничего — над головами жутко загрохотал осыпавшийся купол. Высокая волна пламени с гулом прокатилась по коридорам, выжигая всё на своём пути. Сычонок замешкался, оглянувшись назад, затем бестолково заметался под рушившимся сводом, пытаясь увернуться от огромных обломков и не попасть в пламя пожара, охватившего чертоги. Эол вернулся, бесцеремонно сцапал сына цепкими когтями и, лавируя между камнепадом, устремился к расщелине, готовой в любой момент исчезнуть. Вышвырнув Маэглина, протиснулся следом. Теряя остатки сил, вместо полёта начал стремительно падать вниз. Сын сычонком кружился вокруг, но помочь чародею ничем не мог: тот на лету из птицы превращался в эльфа. Лишь ветви громадных древ чуть смягчили и задержали этот скоростной спуск. Маэглин присел на траву рядом с упавшим наземь отцом и тут же вспорхнул, уворачиваясь от взмаха его руки: «Брысь отсюда! Лети к матери! И не смей возвращаться!»

И теперь сын Тёмного Лорда обводил веселящихся эльфов тоскливым взглядом, думая лишь о том, под каким бы благовидным предлогом покинуть праздничное застолье. Внезапно эльф заметил, что приехавшие с ним лорды Первого Дома, сидевшие по правую руку Финвэ, как и он не разделяли всеобщую благость. Странно… Ах да, их родителей тоже не было за столом, и лордов было всего пятеро. Внезапно Ломион съёжился под злобным тяжёлым взглядом, поискал глазами того, кто мог так на него смотреть, но Турукано успел отвернуться к жене. Место рядом с ними почему-то пустовало. Почувствовав, как его накрывает душной чёрной волной ненависти дяди, Маэглин постарался незаметно выскользнуть из-за стола и исчез в танцующей, веселящейся толпе жителей города. Протиснувшись между танцорами к самому дальнему от сверкающего огнями дворца краю площади, эльф прислонился лбом к холодному камню фасада какого-то дома, причудливо украшенного растительными орнаментами.

— Тебе плохо? — до плеча Маэглина дотронулась женская ладонь.

— Идриль? — только и смог выдохнуть Ломион.

— Нет, моё имя Анайрэ, — нолдиэ провела рукой по волосам внука, и тот судорожно сглотнул. — Ноло сказал мне, что сын Арельдэ вернулся из чертогов Мандоса. Но почему ты ранен?

— Да, я — Маэглин, сын Эола Лорда Нан Эльмота и Арэдели Ар-Фейниэль. Т-там всё горело и рушилось… — Ломион пытался понять, кто так ласково мог заговорить с ним. Нолофинвэ — отец мамы, а эта эльфийка очень похожа на… Это его бабушка?

— Маэглин, давай-ка, я отведу тебя к целителям? — Анайрэ заметила, что внук очень бледен, а его глаза лихорадочно блестят в наступивших сумерках. — Это Арэдель нашла тебя в чертогах Намо?

— Н-нет… Отец.

— Арельдэ осталась с ним?

— Д-да, — Маэглин не стал вдаваться в подробности, лихорадочно пытаясь придумать повод убежать прочь, но Анайрэ взяла внука за худую ледяную руку и повела подальше от шумной толпы. Нолдиэ не торопилась, давая Ломиону время осмотреться. Многочисленные разноцветные светильники освещали город, утопавший в зелени цветущих садов.

— Тут очень красиво… — совсем, как в Гондолине, чуть не вырвалось у Маэглина, но он вовремя спохватился. — Мама много рассказывала о Тирионе.

— Тебе нравится? — улыбнулась эльфийка. — При свете Ариэн город ещё краше.

— Я не достоин жить здесь, — вдруг пробормотал Ломион. — Госпожа Анайрэ…

— Прошу, не называй меня так, — бабушка остановилась и, обернувшись к Маэглину, прикоснулась ладонями к мокрому от слёз лицу ссутулившегося внука. — Мы все знаем твою историю, и тебя никто не будет осуждать за прошлую жизнь! Ты достаточно времени провёл в чертогах Намо и успел тысячу раз раскаяться в содеянном.

— Д-да, — Ломион подавил в себе желание обнять нолдиэ, но Анайрэ сама прижала внука к груди, ласково гладя по волосам.

— Я очень хотела увидеть сына Арельдэ! Я рада, что нашла тебя!

— П-правда? — недоверчиво выдохнул Маэглин.

— Конечно! — но эльфийка почувствовала, как сильно он вздрагивает от прикосновений её рук, поэтому она отпустила внука и решительно направилась к дому Целителей. — Нам сюда!

Когда они дошли до служителей Эстэ, и Маэглин неловко стянул с себя тунику, целительницы заохали, запричитали и тут же дали ему выпить обезболивающий отвар. Эльф пожал плечами: в плену его раны были намного сильнее, и он привык не замечать ноющую боль во всём теле. Лекарство подействовало мгновенно. Перед глазами Ломиона всё поплыло, но его успели подхватить чьи-то заботливые руки и куда-то уложили. Как только Маэглин перестал контролировать себя, из его груди вырвался громкий стон, и Анайрэ одновременно с целителями удивилась тому, как внук мог ходить с такими ранами и ожогами. И до этого совершенно спокойно разговаривал с ней.