Возвращая тебя (СИ)

   Недаром ей не нравилось в этом месте. Вместо перехода в прошлое, ее сразу швырнуло в мир мертвых. Вокруг нее встал странный лес, лишенный листвы. В ствол каждого растения, исковерканного неведомой силой, вросли почти истлевшие скелеты. Здесь были люди и орки, гномы и какие-то крылатые существа. Айшэ даже заприметила останки кого-то из сородичей, если судить по характерным клыкам. Ветви странных деревьев тянулись к ней, норовя вцепиться в волосы, расцарапать лицо, добираясь до глаз. Девушку передернуло.

   Между стволов она заметила тусклое сияние и почти не удивилась, почувствовав знакомую душу. Та, что когда-то звалась Силь, уплывала прочь, теряясь между чудовищных стволов. Продравшись следом, эва'ре уловила характерные изменения - сущность ушла на новое перерождение.

   - Что ж ты так быстро сбежала? - пробормотала вампирша, глядя на то место, где еще секундой ранее виднелось золотистое сияние души, которую они так упорно преследовали.

   Она понимала, что обусловленные полчаса выйдут относительно не скоро. И все это время спасаться от кошмарной флоры мира мертвых как-то не радовало. Сосредоточившись на ощущениях, благо, она уже знала, как искать подобное, Айшэ попыталась дотянуться до прошлого мира, в который они с Эльхиором попали по милости его умершей зазнобы.

   То, что у нее получилось, она поняла, когда в глаза ударил свет. Теплый и не очень яркий лучик осеннего солнца погладил по щеке, заставляя против воли улыбнуться. После леса мертвых это было особенно приятно.

   Девушка осмотрелась. Она находилась в чьем-то кабинете, оформленном в светлых золотистых тонах. Шелковые обои с искусным тиснением великолепно сочетались с тяжелыми занавесями на окнах. Наборной паркет почти полностью скрывали пушистые ковры цвета темной охры, с вытканными на них дивной красоты цветами. У окна стоял секретер и письменный стол, на котором даже у самого последнего перышка было свое место, настолько идеальный порядок там царил. Документы не валялись грудами, а были уложены в аккуратные стопочки, каждую из которых придерживало пресс-папье. Резчик по камню был настоящим мастером, передав в миниатюрных статуэтках дикую красоту изображенных существ.

   Хозяйка этой безумно дорогой комнаты сидела за столом и вчитывалась в строчки очередного послания. Это была уже довольно пожилая женщина, которой Айшэ дала бы где-то шестьдесят человеческих лет. Тронутые сединой пшеничного цвета волосы были уложены в изысканную, но вместе с тем строгую прическу, волосок в волосок. Лицо еще было красивым и строгим, его даже не портили морщины, и только по тому, как были сжаты губы женщины, вампирша поняла: какое бы известие не содержала эта бумага, оно не радовало.

   Она отложила документ, потерла виски. Дернув за шнур звонка, выходящего в комнату для прислуги, она достала чистый лист бумаги и принялась что-то быстро писать. На открывшуюся почти бесшумно дверь хозяйка кабинета даже не обратила внимания. Именно этим и воспользовался убийца. Он почти мгновенно оказался позади вскинувшейся женщины, успевшей уловить опасность. Тускло блеснувшее лезвие легко прошло по горлу жертвы, и бумаги на столешнице тут же окрасились алыми пятнами крови. Мужчина четким и скупым движением отер нож о светлую туники той, которая некогда была Хранительницей Архост, и метнулся к дверям, чтобы успеть оказаться как можно дальше к тому времени, как придут вызванные слуги.

   Ясности в ситуацию увиденное не внесло ни на грош, и Айшэ зло ругнулась. Мир вокруг уже подернулся рябью, и ее потянуло прочь, но она еще не возвращалась в мир живых. Это было новое видение. Мужчина лет сорока, сидя в седле, читал какой-то документ и хмурился. Внимательная вампирша заметила виденную немного ранее печать. Бумага пришла от давешней старушки-Силь.

   Закончив чтение, он свернул документ и передал его адъютанту, приняв из рук совсем молоденького парня шлем с ярко-алым плюмажем. Свита полководца, состоящая из таких же бравых вояк, подтянулась поближе, готовясь услышать приказ.

   - Не оставлять никого, - веско произнес главный. Голос, измененный опущенным забралом, прозвучал гулко и немного жутко. - Они должны умереть. Все.