Возвращайся!

Через три дня сижу в кабинете президента «Силы судьбы».

Помещение, между прочим, не впечатляет. Главе процветающей фирмы позволителен кабинетище с внушающим почтение интерьером. А тут вполне типовая, недорогая, заказанная где-нибудь на окраине города мебель, хотя и новая. Москалев, в отличие от большинства руководителей, пыль в глаза не пускает. Молодец.

И одет скромно: несмотря на зной июньского дня, на нем серый костюм, темно-синяя рубашка, синий галстук, черные остроносые блестящие туфли. Среднего роста, поджарый. Лицо вытянутое, постное. Седые нити в темных волосах. Возраст определить трудновато, но, скорее всего, лет под пятьдесят. При виде меня тут же встает из-за стола, первым протягивает руку.

Спокойные манеры, достоинство, неторопливость. Не кривит надменно-презрительно морду, не изображает сильно занятого. На первый взгляд почти аристократ. Внимательно смотрит черно-коричневыми матовыми глазами. В мою душу не лезет и в свою не впускает. Его как будто не интересует, зачем явился к нему частный сыщик по прозвищу Королек. Просто глядит на меня и ждет, что скажу.

– Вы по-прежнему собираетесь возводить пирамиду на Бонч-Бруевича? – спрашиваю я.

Правый уголок его рта еле заметно ползет вверх – он улыбается.

– Вот уж никак не предполагал, что вы зададите такой вопрос. Обычно этим интересуются журналисты… Что ж, ваше право, секрета здесь никакого нет. Мы подали в суд на администрацию города. Надеемся выиграть дело и возобновить строительство. Я лично убежден, что пирамида украсит город… Представьте, – его голос внезапно обретает силу, – вечерами она будет сиять в темноте, как гигантский бриллиант. Это будет ослепительное зрелище.

– А кому, если не секрет, принадлежит идея возвести пирамиду? Вам?

Он на миг затуманивается, его загорелое лицо становится как будто еще темнее.

– Да уже и не припомню, – произносит задумчиво, и его глаза, и без того неяркие, совсем тускнеют. – Главное, город получит великолепный торговый центр. Пирамида станет брендом, изюминкой нашего мегаполиса.

– Заранее прошу извинить, если мой вопрос покажется вам неприятным. Вы знали Бориса Красноперова?

– С ним контактировал мой заместитель. Думаю, он вам обрисует этого человека, так сказать, в фас и профиль… Предвижу ваш следующий вопрос, от которого меня уже тошнит, – Москалев устало усмехается. – Почему труп закинули в котлован будущего торгового центра? Почему вместо того, чтобы закопать тело у черта на куличках или утопить, устроили ночные маски-шоу в самом сердце города? Отвечаю предельно искренно: не знаю. Но поверьте, готов сотрудничать с любым пинкертоном, в погонах или без, неважно. Мы крайне заинтересованы в том, чтобы преступники были изобличены – и как можно скорее. И поэтому, кстати, намерены вознаградить человека, который разыщет злодеев. Если таким человеком окажетесь вы, я буду только рад… А теперь прошу извинить. Дела…

Прощаемся. Выкатываюсь в коридор и, минуя секретаршу, заглядываю в кабинет напротив, где сидит заместитель Москалева. Кабинетик оказывается почти копией москалевского, только поменьше. И мебель в нем практически та же. Но на столе и в шкафах куча сувенирных прибамбасиков, отчего рябит в глазах, и аскетичное помещение выглядит игривым и кокетливым.

Москалевский зам – абсолютная противоположность худощавому и не слишком общительному боссу. Пухлый и обаятельно-говорливый. Сжимает мою ладонь двумя руками, улыбается, настоятельно просит присесть и даже приобнимает в знак особого расположения.

Одет он куда веселее начальника: и рубашечка, и брючки, и туфельки – все белое, словно он артист мюзик-холла. Или добродушный капиталист из старого американского мюзикла, любитель хорошей выпивки, пышнотелых женщин и быстрой езды в длинном спортивном автомобиле. И кажется, что все вокруг освещено его белой одежкой и беззаботной улыбкой.

– Строго между нами, – доверительно сообщает он, когда завожу речь о Красноперове. – Пакостный был человечишка. Взятки, подлец, брал. И не по чину, скажу я вам, брал.

Он внезапно хохочет, как будто сказал нечто сногсшибательно забавное.

– А почему давали? – улыбаюсь я.

Он внезапно обрывает смех. Его крохотные глазенки на молодом свежем лице (парню лет тридцать с небольшим) внезапно становятся злыми.

– Попробуй не дай.

– Так кто же мог его грохнуть?

Он хитро подмигивает. Дескать, уж мы-то с тобой понимаем, что к чему.

– Конкуренты не дремлют. Они не упустят случая сделать нам пакость, будьте уверены.

– Неужто они предали смерти человека и закинули тело в строительный котлован только для того, чтобы вам нагадить?

– Выскажу личное мнение, как говорится, не для протокола. И попрошу на меня не ссылаться. Предполагаю, что Красноперов не выполнил каких-то обещаний (хотя, признаться, в этом прежде замечен не был. Бабло брал, но и слово держал). Ну, ему и отомстили – по полной программе. А заодно и нам устроили маленький праздник – подбросили жмурика. Что называется, убили двух зайцев…

И он принимается хохотать так, что на бесцветных глазенках выступают слезы, а физиономия багровеет.