Возвращение

– Вот такие мы сейчас…, – не глядя на Силоноса, бормотал Филон. – Стали настоящими скотами. – И Силонос увидел, что по щекам Филона расползались слёзы.

Он вышел.

По территории крепости бесцельно бродили солдаты. Другие сидели небольшими группами в тени и играли в кости. Многие были без оружия. Завидев незнакомого офицера, они с неохотой поднимались, лениво приветствовали.

Силонос пошел в дальний конец крепости, где находились керамические мастерские. Однако обнаружил лишь груды развалин с чернеющими пятнами задымленных кирпичей. Затем подошел к солдатским шатрам. И здесь его приветствовали вяло, скорее по привычке, чем по долгу. Однако он отвечал четко, энергично, как того требовал дисциплинарный Устав, чем вызывал определенное недоумение бывалых воинов.

Затем он направился к конюшням гарнизона. С удовлетворением обнаружил, что прибывший с ним отряд конников сделал свое дело. Лошади лоснились чистотой и, опустив головы в небольшие керамические корыта, аппетитно жевали зерно.

И вновь невольная нить воспоминаний протянулась в недалекое прошлое. Эти ящики-корыта были делом рук Эльазара и рабыни Эсты. Первое два ящика слепила сама Эста.

После военных учений Эльазар, обычно, направлялся не к шатрам конников, а к гончарным мастерским. Привязывал в тени смоковницы лошадь, приносил кожаное ведро с водой, поил её, а затем подвешивал мешок с кормом. И шел в мастерские.

Но однажды он увидел, что под деревом, где обычно он привязывал лошадь, стояли два просторных керамических короба: в одном находилась вода, которую лошадь тут же выпила, затем опустив голову во второй ящик, принялась жевать зерна овса.

Эльазар обнаружил, что ящики были удобнее корыт, выдолбленных из камня, которые были расставлены в конюшнях гарнизона.

Такие ящики позволяли лошади свободно есть и, когда съедали корм, не надо было ожидать, пока поднесут воду. Они могли пить в любую минуту из стоящего рядом ящика.

Эльазар мгновенно оценил все эти преимущества кормушек, слепленных руками Эсты. Впоследствии они изготовили множество подобных коробов-корыт.

Все корыта для воды Эльазар соединил керамическим трубопроводом. Теперь не было надобности таскать сотни ведер воды, чтобы напоить лошадей. В течение часа, рабы или проштрафившиеся солдаты, стоя у колодца, заливали небольшой бассейн, из которого вода самотеком заполняла эти корыта.

Впоследствии, – вспоминал Силонос, – хорошее снабжение водой положительно сказалось на настроении и выносливость лошадей отряда. А что означало хорошее настроение отдохнувшей лошади, ему, опытному коннику было превосходно известно.

Эти керамические ящики-корыта позволили Силоносу осуществить давно задуманную им перепланировку конюшен крепости. Теперь лошади стояли не беспорядочно, как было раньше, но голова к голове. А это, в свою очередь, облегчило и заметно ускорило уборку конюшен.

Отбросив наплывшие воспоминания, Силонос подошел к Быстроногому, тот, почуяв хозяина, тихо заржал. Лошадь была хорошо вымыта и расчесана. Чувствовалась рука верного коневода Никоса.

Не вызывая коневода, он оседлал лошадь и направился к ущелью Ара. Здесь стояла полуденная тишина. Из зарослей цветущего барбариса доносились редкие голоса крохотных птичек – колибри.

На возвышающемся утесе замер крупный орел, он был подобен каменному изваянию.

Густой кустарник горной акации отсвечивал золотистой россыпью. Откуда-то доносился характерный крик прирученного осла.

Силонос спустился в ущелье. Повеяло прохладой. Дорогу перебежал заяц, и тут же за ним промчалась светло рыжая лиса. Затрещала крыльями испуганная стайка красно-зеленых попугаев. Силонос проехал до самого источника, из которого жители Дура-Европоса брали хорошую питьевую воду.

А вот и тот самый утес, у которого чуть не погиб его конный отряд. У этого утеса он постоял несколько минут, а затем круто повернув лошадь, помчался к крепости.

Проехал мимо синагоги. Оглянулся. Здесь ничего не изменилось и только на крыше, примыкавшей к стене крепости, не было кольев. Однако рав Нафтали увидел подъехавшего офицера. Узнал его и тут же вышел.

На лице Нафтали не было даже тени удивления. А добрая улыбка свидетельствовала, что он рад вновь видеть старого знакомого.

Силонос спешился. Подал руку старому человеку. Эта встреча была ему приятна. Она связала невидимыми нитями его настоящее с прошлым. Ведь он прослужил в крепости более семи лет!

Не ожидая вопросов, он рассказал раввину Нафтали всё, что знал об Эльазаре. О тяжких днях наступивших в Иудее. Нафтали не перебивал, изредка кивал головой, как бы подтверждая возникавшие у него грустные мысли. На лице его застыла печаль.

– Значит, еще не выпита до дна горькая чаша нашей вины перед Всевышним, – с глубокой болью произнес рав Нафтали, когда Силонос завершил свой рассказ, – значит, еще не пришло время спокойствия на Земле Израиля, даренной нам Всемогущим.