Возвращение

Николай и журнал узнал. Это была одна из первых больших публикаций о его корпорации. На обложке был большой его портрет. С обложки смотрел он сам, улыбающийся, молодой, радостный, здоровый молодой человек в дорогом костюме.

Сейчас он смотрел на собственный портрет и пытался вспомнить тот период, вспомнить собственные ощущения, и не мог. Ему казалось, что парень на глянцевой обложке – это не он, что он никогда не был таким наглым и самодовольным, что и не было никогда оснований особо чему-то радоваться.

Николай положил журнал на подоконник обложкой вниз. С обратной стороны на него смотрела стройная девица, на длиннющих ногах с флаконом какой-то парфюмерии.

Николай смотрел на нее и мог с уверенностью сказать, что этой рекламы он не видел никогда. Он всегда помнил, все, что видел. «Не досмотрел журнал-то тогда. Себя посмотрел и хватит»,– пришло в голову. Ему и тогда и сейчас не было интересно все, что не касалось его жизни и работы.

...Надежда рассказывала Николаю о Михаиле и получалось, что его смерть в девяносто восемь лет была для всех неожиданностью, что за день до этого Надежда помогала ему гнать мед.

Надежда принесла и поставила на стол вазочку с медом. Мед растекался по языку сладко–горьковатым вкусом чего-то знакомого и давно забытого. Было уютно, хотелось закрыть глаза, уснуть и спать. Просто спать. Не выспаться, чтоб завтра быть бодрым, а просто хотелось спать, чтоб спать. Николай подумал, что сегодня первый день в жизни в который он не знает, что будет делать завтра.

–...Я пойду, – Николай встал.

– Хорошо. Я позднее зайду. Думаю, что ночевать Вам лучше у меня, – то ли предложила, то ли приказала Надежда.

– Хорошо, – в тон ей кивнул Николай.

...Он вернулся в дом деда. Опять сел на табурет на кухне.

В горнице с дядей Михаилом были какие-то люди, кто-то то приходил, то уходил, осторожно проходя мимо Николая, стараясь его не потревожить. А он сидел, рассматривал медали и понимал, что он ничего не знает ни об отце, ни о его брате, ни об их отце – своем деде, погибшем в Великую Отечественную, ни о бабушке, ни о матери.

Знает только, что были, а чем жили, за что душа болела, не знает, и не узнает уже никогда.

...Надя пришла, когда на улице было уже темно.

– Я там баню стопила. Вы после дороги... я там все приготовила, сполоснетесь...

Николай кивнул. Встал, зашел в горницу.

Так же сидели люди, горели свечи. Постоял, огляделся и пошел за Надеждой.

...В бане пахло вениками, травой и чем-то чистым, знакомым. Почему-то сразу вспомнился отец, мама...