Возвращение

Была уйма тех, кто жаждал возвращения к власти узкого круга богачей, многие ненавидели новый либерализм, виня его в волне попустительства, которое им было трудно стерпеть. В течение нескольких последующих лет они при каждой удобной возможности выступали против Республики. Новое правительство вмешивалось в дела католической церкви и накладывало ограничения на проведение религиозных процессий и празднований, благодаря чему быстро утратило расположение консервативных кругов. Такая политика воспринималась как серьезная угроза традиционному образу жизни. С открытием новых, светских школ пошатнулось и могущество Церкви, которая объединилась теперь с землевладельцами и богатеями в неприятии нового режима и сетовала с ними о потере их неоспоримой власти.

Разногласия начали возникать даже внутри самого правительства, чем не преминули воспользоваться те, кто был заинтересован в его свержении. В начале 1933 года на волне беспорядков, прокатившихся по провинции Кадис, группа анархистов осадила пост гражданской гвардии в городке Касас-Вьехас и провозгласила либертарный коммунизм, что неизбежно привело к столкновению.

– Но разве все эти люди не должны быть на одной стороне? – удивлялась Конча. – Не понимаю я этого. Если они передерутся между собой, мы вполне можем вернуться назад, к диктатуре! – Она заглядывала Антонио через плечо, читая заголовки свежих газет.

– Это в теории, – ответил он. – Не уверен, что эти работяги чувствуют, будто правительство на их стороне. Большинство из них уже с год сидит без работы.

Антонио был прав. Эти голодающие «революционеры» находились на грани отчаяния, еле-еле сводя концы с концами попрошайничеством, браконьерством и надеждами на случайную подачку. Объявление о повышении цен на хлеб наконец подтолкнуло их к решительным действиям.

С каждым следующим днем новости становились все хуже. Из Кадиса прибыли подкрепления гражданской гвардии, то есть жандармерии, и штурмовой гвардии, чтобы подавить мятеж. Они окружили дом шестипалого анархиста по прозвищу Сейсдедос, и в конце концов был отдан приказ сжечь здание. Часть анархистов погибла в огне, остальных, тех, кого уже успели арестовать, хладнокровно расстреляли.

– Какое зверство! – заметил Игнасио, увидев сообщение о том, что в ходе этой карательной операции погибла дюжина человек. – О чем только думает правительство?

Игнасио не принадлежал к тем, кто безоговорочно примкнул к крестьянам и революционерам, но для людей его толка, которые не поддерживали находившееся у власти республиканское социалистическое правительство, это происшествие послужило прекрасным поводом выступить с критикой премьер-министра Мануэля Асаньи. Оно потрясло страну, и правые тут же сообразили, как сложившуюся ситуацию можно повернуть себе на пользу, и быстро обвинили правительство в варварской жестокости.

– Думается, дни коалиции сочтены, – сказал Игнасио тоном человека простодушного, но сведущего, зная, что это вызовет раздражение у старшего брата.

– Это мы еще посмотрим, так ведь? – откликнулся Антонио, полный решимости не выйти из себя.

Братья нередко сталкивались лбами, и предметом их разногласий все чаще становилась политика. С точки зрения Антонио, Игнасио не имел твердых убеждений, он просто любил беспорядки. Иногда с ним не было смысла спорить.

Во время выборов, состоявшихся в конце 1933 года, Антонио отчаянно надеялся на то, что либералы удержатся у власти. К его огорчению, большинство в правительстве получили консерваторы, и теперь все проводимые левыми реформы оказались под угрозой. Раздраженные роптания вылились во взрывы недовольства. Устраивались забастовки и протесты. В среде как социалистов, так и фашистов зарождались молодежные движения, и высоко политизированные ровесники Антонио находились в авангарде как с одной стороны, так и с другой.

В следующем году ситуация ухудшилась, и в октябре 1934 года левые предприняли неудачную попытку устроить всеобщую забастовку. Попытка провалилась, но вооруженное восстание в Астурии, угледобывающем регионе на севере страны, продлилось две недели и имело далеко идущие последствия. Деревни подверглись бомбардировкам, прибрежные городки – артобстрелу.

Центр событий находился далеко от Гранады, но семейство Рамирес внимательно следило за их развитием.

– Вы только послушайте, – возмущенно воскликнул Антонио, читая свежую газету. – Они казнили нескольких зачинщиков!

– Почему это тебя удивляет? – отозвался Игнасио. – Нельзя допускать подобные вещи.

Антонио решил пропустить это мимо ушей.

– Так этим левым и надо за то, что палили церкви! – продолжал Игнасио, вознамерившись все-таки добиться от брата какой-нибудь реакции.

Иностранные легионеры, которых призвали в Испанию, чтобы разобраться с ситуацией, были ответственны не только за казнь нескольких зачинщиков, но и за убийства невинных женщин и детей. Большие площади важнейших городов региона, Хихона и Овьедо, подверглись бомбардировке и были выжжены.

– Мама, посмотри на эти снимки!

– Знаю, знаю, уже видела. Тут и без слов все ясно…