Возвращение

В следующий миг меня вроде как повело немного, я даже схватилась рукой за вешалку, а потом вдруг обнаружила себя сидящей на диване, а Орлика стоящим против меня, со сложенными на груди руками.

– Зачем? – спросила я, осознав, что произошло. – Можно же было просто спросить.

– Ну, как я понял, ты мало что собиралась мне рассказать, – отрезал Орлик хрипло и вроде как насмешливо. – А мальчишка-то оказался не особо разговорчив. Я на другое немного рассчитывал.

Я не сразу осознала смысл его слов.

– Что? Хочешь сказать, ты специально так все сделал?

– А ты думаешь, мои силы всадника начали давать сбой? – странно и страшно веселился Орлик. – Впрочем, идти к тебе я не заставлял, его выбор. Просто оставил лазейку, чтобы меньше пришлось тебе объяснять. Хотя не суть важно.

– Но зачем было так поступать с нашим Виданом?

Орлик сердито поморщился:

– Он давно уже не наш Видан, оставь ты эту ерунду. Как и я, он прожил множество жизней, далеко не безгрешных. Я, кстати, еще и услугу ему оказал: дал возможность отвлечься от мыслей о братьях, которых он так оплакивает. Лично мне в некоторые моменты встряска очень помогала.

– Где моя дочь? – повторила я, потому что этот новый Орлик пугал меня все больше.

Он не говорил ничего ужасного, но я чувствовала – между нами словно разверзлась пропасть. Он даже больше не называл меня по имени…

Орлик мотнул головой вглубь дома:

– В твоей комнате. Спит.

– Ты не разбудил ее? – Я лихорадочно соображала, что мне это дает. И вдруг поняла, что рассказать все Клее придется в любом случае. – Сделай это сейчас.

Насмешливый взгляд был мне ответом.

– Ты правда этого хочешь? Эту сторону дела мальчишка ведь тебе осветил, и реакцию своей дочери ты тоже предвидишь. Так стоит ли заводить при ней разговор?

– А разве ты не ради этого меня сюда вызвал? Похитил Клею дважды за двое суток?

– Уверена, что похищал?

– Я хочу увидеть свою дочь! – вместо ответа заорала я. – Немедленно!

И снова эта странная, так пугающая меня ухмылка на крепко стиснутых губах, но потом согласный кивок.

– Ты знаешь, где твоя комната.

Я тут же метнулась вон из гостиной, понеслась по коридорам. Бежала и слышала, как Орлик шагает за мной следом.

Вот и так называемая моя комната. Верхний свет почему-то не был погашен, и горело бра над кроватью. Клея лежала на спине в центре просторной кровати, по плечи накрытая пледом, которым я пользовалась в холодные ночи. Верхняя одежда была небрежно брошена на стул. Лицо, еще недавно на морозе цветущее розами, теперь показалось мне неестественно бледным, нездоровым. И я гневно обернулась к возникшему в дверях Орлику.

– Разбуди ее! Ей точно не на пользу этот твой гипнотический сон.

– Не могу, – глухо проговорил Орлик.

– Что?! Но я прошу тебя, пожалуйста!

– Подойди к ней, – качая головой, настаивал он. – Коснись ее.

В глазах у меня все расплывалось от ужаса. На миг я вообразила, что моя дочь мертва, и бросилась к ней. Но нет, теперь я ясно увидела, что она дышит ровно и глубоко, и сама снова начала дышать. Коснулась ее лица, шеи, ощутила шелковое тепло кожи. Зачем Орлику вздумалось запугивать меня? Что за игру он ведет?

Я взяла себя в руки и заговорила спокойней:

– Почему ты не можешь разбудить Клею? Хочешь сказать, что там был еще какой-то всадник и это его рук дело?

Орлик нетерпеливо передернул плечами, словно раздраженный моей непонятливостью.

– Не хочу сказать. Насколько мне известно, всадников с проснувшимся даром в этом городишке сейчас нет.

– Что же тогда?

– Ты мне скажи. Может, ты не видела такое прежде, но уж точно должна была о подобном слышать.

Собравшись, я еще раз осмотрела дочь, даже скинула одеяло, чтобы проверить на предмет ран или ушибов. Потом, желая посчитать пульс, – хотя понятия не имела, каким он должен быть, – взяла ее руку. И вздрогнула: пальцы дочери оказались так холодны, будто она только что катала в руках снежок. К тому же они были очень твердые на ощупь и словно сделанные из белого матового стекла. Недоумевая, я некоторое время растирала их своими ладонями, пока не поняла, что это бесполезно. Снова уставилась на Орлика, который все так же наблюдал за мной от двери и словно чего-то ждал.

– Это очень похоже… но нет, такое совершенно невозможно, – пробормотала я.

– Так ты видела?

– Нет. Но мне рассказывали в Блишеме, что происходит с нарушившим клятву на кентроне. Примерно через сутки он впадает в непробудный сон, тело постепенно начинает остывать и твердеть, обретает кристаллическую структуру. Через некоторое время дыхание замедляется, человек превращается словно бы в стеклянную статую и уми…

– Но повернуть процесс вспять как-то можно? – с напором перебил меня Орлик.

– Иногда. Например, если бы я нарушила данную на кентроне клятву супружеской верности и сбежала тогда с тобой из Блишема, то впала бы в такой сон. Но если бы ты принес меня обратно во дворец и еще не было бы слишком поздно, пришла бы в себя.

– Интересно, поступил бы я таким образом? – со смешком, больше похожим на рычание, себе под нос пробормотал Орлик.

Вот уж что меня сейчас меньше всего волновало!