Возвращение Амура

– Простите меня, ваше превосходительство, но о какой войне вы все время твердите? – Голос Машина прозвучал почти умоляюще. – Войны, слава богу, нет и не предвидится.

– Войну предвидеть надо всегда, – жестко сказал Муравьев, – и крепить оборону заранее. Когда она начнется, этим поздно будет заниматься. – И повернулся к Завойко. – Так что скажете на мое предложение?

– А можно подумать?

– Можно. До конца нашего совещания. Потом поедем смотреть места расположения батарей и определять конкретные задачи. Что касается пушек – пока будем уповать на транспорты из Петербурга, а ежели, даст бог, разрешится положительно Амурский вопрос, займемся доставкой по Амуру до устья, а тут по морю почти рядом.

Вагранов, наклонившись к уху шефа, что-то сказал ему, и генерал весь встрепенулся:

– Спасибо, что напомнил, Иван Васильевич. Господа, нам необходимо учесть возможность высадки противником десанта. Где у нас наиболее уязвимые места? – Он всмотрелся в план и дважды ткнул пальцем: – Тут и тут. Что это за гора? Никольская сопка? Значит, левее сопки прямой выход через низину…

– Озерновскую косу, – подсказал Машин.

– …через Озерновскую косу к городу и порту. И правее Красного Яра, через кладбище, – к порту и городу. Значит, надо ставить батарею близ места возможной высадки, а за ее спиной, у основания косы, вторую, на случай прорыва противника. И не мешает еще одну – какая по счету? Седьмая? – значит, седьмую поставить на перешейке полуострова Сигнального.

– А защита от десанта у кладбища? – спросил Завойко. – Там же одна батарея, без прикрытия?

– Одна, зато фланкирующая, то есть работающая на две стороны.

Послышался гул, дом тряхнуло так, что стол подпрыгнул и накренился, и карта соскользнула со столешницы; владыко Иннокентий поймал ее и разложил снова. Никто случившемуся не удивился: за десяток дней, проведенных на Камчатке, новички привыкли к землетрясениям.

– Ну что, господа, – Муравьев оглядел присутствующих, – если нет возражений и дополнений… Да, Василий Степанович, ваш ответ на мое предложение? Согласны? – Завойко кивнул. Муравьев пожал ему руку и даже приобнял другой рукой. – Благодарю. Другого и не ожидал. Значит, сейчас обедать и – на катер, по местам будущей боевой славы.

Генерал-губернатор шутил, не предполагая, насколько провидческой окажется эта шутка всего лишь через пять лет, какой высокой славой покроют себя артиллеристы и жители Петропавловска в двух жестоких схватках с многократно превосходящими силами кораблей и десанта противника. Именно того, о котором постоянно твердил боевой генерал.

Глава 22

1

2 августа генерал-губернатор со своими постоянными спутниками отбыл на транспорте «Иртыш» из Петропавловска. Он спешил к Сахалину, где надеялся встретить Невельского. Нет, он не забыл, что сам назначил точкой встречи порт Аян, но очень уж хотелось поскорее выйти из тумана неведения и лицом к лицу столкнуться с истиной, какой бы она ни была.

Однако погода словно испытывала его на терпение. Только вышли из Авачинской губы, как паруса опали, и судно перестало слушаться руля – как говорят моряки, заштилело.

Десять дней на протяжении двухсот миль дрейфа вдоль Курильских островов «Иртыш» качала океанская мертвая зыбь. Делать было абсолютно нечего. Офицеры до одури играли в карты «на интерес», иногда Енгалычев брался за гитару и дуэтом с Ваграновым пел романсы; казаки занимались починкой своей экипировки; женщины, наверное, в двадцатый раз вспоминали все мелочи виолончельного концерта, что был устроен для жителей Петропавловска накануне отплытия, или потихоньку обсуждали свои женские секреты.

Муравьев сидел в каюте, в одной рубашке с распахнутым воротом, без сапог – жара стояла невыносимая! – и писал письмо графу Перовскому (теперь уже графу! Перед самым отъездом из Иркутска генерал получил известие о возведении Льва Алексеевича в графское достоинство и, разумеется, тут же поздравил своего покровителя). Он рассчитывал на встречу в море с каким-либо идущим в Охотск кораблем, который доставит пакет на почту.

Письмо складывалось большое – генерал-губернатор спешил довести до сведения министра все свои соображения, возникшие в результате столь длительного путешествия. А их получалось немало.

Охотский порт, теперь уже без сомнения, надо закрывать и все, что там находится, переносить в Петропавловск, в превосходную во всех отношениях Авачинскую губу, на которую англичане явно глаз положили. За этим должны последовать административные и судебные изменения, ну, это по мелочи. Главное из них – Камчатскую область преобразовать в губернию, присоединив к ней Гижигинский округ, а военным губернатором назначить непременно моряка в чине контр-адмирала, с непосредственным подчинением его генерал-губернатору, и лучше всего на этот важный пост подходит Василий Степанович Завойко. Правда, правление Русско-Американской компании, где он служит, предлагает ему пост главного правителя с годовым окладом 10 тысяч серебром, а правительство может дать только 7 тысяч, но звание контр-адмирала вполне может компенсировать ему эту разницу.